— Ее хотели пустить на мех, — вступил в беседу второй парнишка, — они специально таких редких собак — ради меха, выращивают…

— Ужасно! — воскликнула Инга Викторовна, подойдя к мужу и сочувственно рассматривая пушистика.

А вот мне собаку теперь стало почти не видно. А хотелось посмотреть — она действительно была белым чудом! И потискать ее хотелось! Но я не могла, потому что все еще была на руках у Никиты и он, чтобы не дергалась, весьма ощутимо потискал меня.

Инга Викторовна подошла к мужу, и так как теперь они оба стояли у двери, мне стало плохо видно собачку. А посмотреть хотелось — она была действительно белым чудом, никогда таких не видела! И потискать хотелось. Но я не могла, потому что все еще была на руках, и чтобы не дергалась, кое-кто весьма ощутимо потискал меня.

— А теперь мы ее спасли! — послышался радостный голос Светланы. — И сразу подумали, что будет справедливо….

— Мне это уже не нравится, — буркнул Иван Петрович и попытался невежливо закрыть перед студентами дверь.

Он опытный мужчина. Он точно подозревал. Он чувствовал! Но Инга Викторовна…

— Давай их дослушаем, — попросила она супруга.

И вот, пока они смотрели друг другу в глаза, студенты решили, что это самое удачное время! Что другого шанса не будет! И что только сейчас или никогда!

— А мы уже все сказали! — один парнишка как бы ненароком отпустил поводок и попятился.

За ним второй. Светлана, мило улыбаясь, прикрывала отступление этих спасителей. И в конце, когда они уже были практически у ворот, даже все объяснила:

— Понимаете, мы много животных спасли! Очень много! А у вас такой большой дом! И вы добрые! И… — она выскользнула за ворота следом за приятелями и как могла, утешила: — Она добрая и послушная, она очень умная! Это не самый худший вариант добродетели! Там еще были крокодил и питон! И обезьяна! Но помня, как вы были добры, особенно Аня! Передайте привет ей, пожалуйста!

Студенты сбежали.

Собака осталась.

Обменявшись взглядом с Иваном Петровичем, который ворчал, что всегда знал — добродетель до добра не доводит, псинка зевнула, высказав свое мнение по этому поводу, и решительно прошла в дом.

Взглянула на меня, поняла, что я высоко и переключила внимание на Никиту. Тот напрягся и выпрямился. Собака наоборот, слишком расслабилась и присела. А потом решила, что здесь все свои и… скажем так, расслабилась, так, как хотела это сделать под туями.

— Вот значит как! — взгляд Никиты, обращенный на меня, вновь был обвинительным, словно это я только что опозорилась.

На его родителей и хрюкающего на лестнице Филиппа я старательно не смотрела.