А ведь чего доброго, Петушок, и правда, возьмет и сбежит. Ведь догадалась же, что Анна не просто посетительница, по глазам понял. Теперь, когда нас разъединила дверь, я находился скорее в приемной — сердцем и мыслями, чем в своем кабинете, даже понимая, что лучше Даше ничего не слышать.

— Андрей, ты пропал и не отвечал на звонки. Извини, но у меня возник резонный вопрос: почему ты меня избегаешь? Да, твои ребята неплохо справляются без тебя, и мы с ними ладим, но я надеялась, что ты хотя бы прилетишь домой на Рождество. А ты просто взял и исчез.

Домой? Я не был уверен, что понял ее верно. Последние два года мы отмечали Рождество громким корпоративом в ресторане, собираясь всем офисом. А то, что происходило после, не было продолжительным и чем-то особенным ни для нее, ни для меня. И теряло всю яркость с новым днем. Мы готовы были брать, но ничего отдавать друг другу.

— Подожди, Анна… — я поспешил перебить своего делового партнера, чтобы вернуть в кабинет своего не менее делового секретаря. — Дарья, я вас не отпускал, слышите! — повысив голос, крикнул в сторону двери. — Будьте добры, принесите нам кофе!..

… и после двухсекундной паузы:

— Петушок! Эй!

— Хорошо, Андрей Игоревич! Я слышу… Сейчас!

В моем распоряжении было не так много времени, чтобы найти слова для Анны. Настроение не располагало быть приветливым, и разговор выходил излишне сухим. Я понимал, что она не заслужила, но ничего с собой сделать не мог. Я больше не хотел ее касаться, и она это заметила. Жаль, что и на этот раз не услышала моих последних слов.

Или не захотела услышать.

Я стоял у окна, и Анна сама встала со стула и подошла ко мне. Прильнула к груди, как раз в тот момент, когда бледная, как тень, Петушок вошла в кабинет с подносом в руках, на котором стояли две небольшие чашки кофе. Увидев эту сцену, стремительно развернулась и врезалась лбом в дверь. Конечно же, с шумом опрокинув чашки и поднос на пол.

И замерла, бессильно опустив руки, не поворачиваясь к нам.

В сердце горечью отозвалась не то надежда, а не то упрек: «Ну, что же ты не бежишь, Петушок? Если я тебе совсем не нужен?»

В эту секунду об Анне не помнил, но она сама отозвалась. Отступив от меня, нахмурила недовольно брови, обернувшись ко входу. Но руку с груди не убрала…

— Что не так с этой девушкой, Андрей? — спросила озадаченно, огорчившись, что ее прервали. — Что с твоим секретарем?!

…пришлось самому снять с груди непрошенную ладонь и ответить не без раздражения: потому что эта ладонь жгла, и потому что хватит оставлять место сомнениям.



— Ревнует. Влюбилась и жить без меня не может! Только не поняла еще.