— Даша, стой! Подожди меня на улице, слышишь!
… схватив сумку, я уже выбежала из приемной и торопливо уходила по коридору, готовая каждую секунду сорваться на бег.
Подождать? Зачем? Что это сможет решить? Поможет не так больно расстаться?
Нет, все закончилось. И на этот раз окончательно!
* * *
В детском саду было по-новогоднему красиво и тихо, как всегда бывает в подобных местах перед большим праздником. К этому часу почти всех детей успели забрать родители и в небольшом холле возле тонкой елочки, под присмотром дежурного воспитателя, сидело всего четверо малышей. И только моя Сонечка, одетая в комбинезон и светлую шапку, с Катей в обнимку, стояла у окна и ждала. Я понадеялась, что меня.
— Мама, а дядя Андрей сейчас где? — спросила дочка, когда мы с ней вышли на улицу и пошли за руку по дорожке к входной калитке.
Ну, хоть не «папа». Но и забыть еще не готова.
— На работе, солнышко. Он очень занят.
— А у него будет на работе утренник, как завтра у нас в садике?
— Нет. Не думаю.
— Жаль. Я хотела попросить Деда Мороза принести ему подарок. Я знаю, что он хочет, он мне говорил.
— Правда? — я удивилась. У обоих было грустное настроение, и мы шли не спеша.
— Да, только это секрет, мамочка. Если я тебе скажу, ты больше никому не расскажешь?
— Конечно, нет.
— Он хочет куклу. Маленькую волшебницу Зои с розовыми волосами, совсем, как я! Чтобы у Кати была подружка. Ей та-ак скучно одной!
Дочка вздохнула, опустила взгляд и отвернулась, подумав о чем-то о своем, о детском, а я замолчала, поразившись смекалке Воронова. И хотя была расстроена, а все равно вспомнила его с благодарностью.
Вот и подумай, кто из них оказался хитрее: Соня, наверняка замучившая Андрея вопросом, или Воронов, сумевший выведать, о чем же малышка мечтает.
Автобусная остановка в это вечернее время оказалась заполнена людьми, Сонечка заупрямилась, и мы пошли домой пешком. Я крепче обхватила детскую ладошку в вязаной перчатке своей и подумала о том, что надо будет обязательно купить дочке розоволосую куклу. И сказать, что это подарок от дяди Андрея. Пусть порадуется, если уж я не могу.