Альруна присела рядом с ней, взяла грязную сорочку и опустила ее в ручей. Вода сразу же стала мутной.

– Жаль, что у меня нет такой сестры, как ты, – прошептала она. – Сестры, которой можно было бы все доверить… Сестры, которая не осудила бы меня… Сестры, которая любила бы меня так, как ты любишь Гуннору. – Альруна принялась отстирывать сорочку.

«Можно ли отмыть душу? Смыть с нее все пятна крови?»

Сейнфреда посмотрела на Альруну.

– Почему?

Что она хотела спросить? Почему Альруна пыталась убить ее племянника? Или почему она сидит тут и отстирывает рубашки, хотя ей никогда не смыть с них все пятна, как не смыть пятна с души?

Альруна погрузила руки в ледяную воду по локоть. Они покраснели, как ладони Сейнфреды, ей стало больно от холода, но боль дарила слова.

– Ричард всегда был моим героем, я всегда любила его, еще девчонкой. Конечно, я знала, что он не любит меня. Но он не любил вообще никого, и мне этого было достаточно. – Альруна сглотнула, зная, что говорит не то. Не из любви к Ричарду она пыталась убить его сына. – Однажды он возлег со мной. Я думала, что ношу его ребенка, но потом… потом пришла кровь. – У нее перехватило дыхание. Сейчас она расплачется, и слезы упадут в ручей. Может быть, от этого вода вновь станет кристально чистой? Или ее слезы будут черны и вода станет еще грязнее? – Я так надеялась на это… Но пришла кровь. Я так хотела родить ему ребенка, хотела этого больше всего на свете, даже больше его любви… Но пришла кровь. Я думала, та ночь станет моим сокровищем, неисчерпаемым источником силы… Но пришла кровь.

Слезы катились по ее лицу, капали в воду. Они не были черными, но и вода не стала чище, только на душе полегчало.

Сейнфреда села на траву и прислонилась к дереву. Она молчала. Сейчас в ней больше не было презрения или возмущения, и Альруна уже подумала, что, может быть, Сейнфреда поймет ее, простит. Но тут женщина вдруг спросила:

– Ты видишь тут детей?

Альруна вытащила руки из воды, они горели огнем.

– О чем ты?

– Ты видишь тут детей? – резким тоном повторила Сейнфреда. Альруна не ожидала такого тона от столь мягкосердечной женщины. – Я замужем за Замо много лет, но мне не удается забеременеть. Как думаешь, как часто я цеплялась за надежду – надежду, которой суждено было развеяться? Как часто я плакала, когда расцветала кровью? Как часто проклинала свое тело, молила Господа, чтобы тот смилостивился надо мной? Как часто думала, что умру от боли, и не потому, что потеряла то, что имела, а потому, что мне этого никогда не обрести? С бедами прошлого можно справиться, но что делать, когда у тебя нет будущего? Тут не хватит слез, чтобы оплакать утрату.