Альруне она сразу понравилась своим зловредным нравом. Перед этой женщиной не придется притворяться, не нужно будет улыбаться, рассказывать, как счастлива Гуннора, как счастливы ее младшие сестры. С ней можно будет перекинуться едким словцом, всласть поругаться, ответить оскорблением на оскорбление, отплатить той же монетой.

– Пахнет горелым, – сказала Альруна.

Это были ее первые слова после встречи с Сейнфредой.

Гильда повернулась к горшку в печи и неторопливо перемешала варево.

– Есть захочешь – и так все съешь. А не захочешь – нам больше достанется, – грубо заявила она.

Сейнфреда виновато улыбнулась.

– Гильда, не будь такой злой. Гуннора прислала нам письмо, чтобы мы приняли Альруну в гости, заботились о ней, были добры к ней.

– А ты не задумывалась о том, почему Гуннора не может принять ее при дворе в Руане? Почему отправляет в этот лес?

– Если бы она хотела, чтобы мы это знали, она бы сказала, – поспешно ответила Сейнфреда.

– Она не сказала – значит, я скажу. – Альруна смерила Гильду насмешливым взглядом.

У нее саднило горло от дыма, варево не просто пригорело, оно мерзко воняло.

– Я пыталась убить сына Гунноры.

Улыбка сползла с лица Сейнфреды, а вот Гильда расхохоталась. Альруна больше не могла выносить эту вонь и выбежала из домика.

Больше Сейнфреда вопросов не задавала. Она вообще не разговаривала с Альруной, не улыбалась, не смотрела ей в глаза.

Альруна была этому только рада, по крайней мере в первые дни. Но потом, привыкнув к жизни в глуши и утратив желание ругаться с Гильдой, женщина почувствовала, что ей стало скучно. Она ходила на долгие прогулки в лес, но это не помогало. Любовь она растратила впустую, но силы остались. Раньше, когда боль становилась терпимой, Альруна ткала гобелены или болтала с другими женщинами в замке. Тут нечего было обсуждать, нечем было занять руки.

Она запомнила каждое деревце вокруг дома, знала ближайшие окрестности как свои пять пальцев, но гулять одной было скучно. Обычно во время прогулки Альруна добиралась до небольшого ручейка и останавливалась. Да и зачем ей было идти дальше? Деревья же не поговорят с ней, птицы не напоют, как найти смысл жизни, шелест листвы не придаст вдохновение.

Как Гуннора прожила здесь столько лет и не сошла с ума? Датчанка говорила, что Альруна обретет здесь покой, найдет путь к самой себе, но прошла уже неделя, а Альруна казалась себе чужой. Ей даже захотелось поговорить с Сейнфредой. Однажды, заметив, как женщина направилась к ручью стирать одежду, Альруна последовала за ней.

– Тебе помочь?

Сейнфреда вздрогнула. Только сейчас Альруна заметила, как странно смотрится контраст между белоснежными запястьями Сейнфреды и ее багрово-красными ладонями. Скользнув по Альруне взглядом, женщина продолжила стирать. И в этом взгляде читалось то, чего она раньше не выказывала: возмущение, презрение, непонимание.