Мы не нуждались, так как перед отправкой в Харбин, Каппель снабдил нас деньгами. Пока мы выполняли задание и несли расходы, деньги, выпущенные Колчаком обесценились. Впрочем, по сравнению с другими денежными знаками, которые в период гражданской войны были выпущены разными властями, эти деньги еще сохраняли хоть какую-то цену. По совету одного грузина, мы обменяли на английские фунты все деньги, которые у нас оставались. Это и спасло нас, иначе мы остались бы совсем без денег. Тратили мы экономно, что нам еще оставалось делать. Пока у нас еще оставались хоть какие-то деньги, нам надо было поскорее уехать из Харбина, чтоб не оказаться, как многие другие, в поисках куска хлеба. Как только мы приняли это решение, мы в тот же день сумели попасть на судно, которое через Египет и Грецию шло в Британию. До Греции мы доехали в каюте третьего класса. Мы решили добраться до Одессы, а оттуда отправиться в Полтаву, но нам посоветовали не делать этого. Оказывается, к тому времени большевики заняли город, и началась поголовная чистка, как приезжих, так и местного населения. Нам сказали, что с нашими документами мы, в лучшем случае, оказались бы в концентрационном лагере. Это оказалось сущей правдой, которую нам позднее подтвердили и другие. После всех наших приключений такое развитие событий никак не входило в наши планы.

Я предложил Юрию Юрьевичу поехать в Грузию и, как только я сказал это, мое сердце забилось еще чаще. Он согласился со мной. Мы же оба родились в Грузии и мы смогли бы получить паспорта независимой Республики. А с ними мы уже могли безопасно доехать до Полтавы. Выход из положения вроде бы был найден, и мы продолжили наш путь в Грузию с еще большей надеждой. Из Салоник в Батуми мы прибыли на грузовом судне, которое на обратном пути должно было везти лес. Наше возвращение на Родину началось весьма весело: прямо в порту, нас сразу же арестовали турки. Это тоже явилось большой неожиданностью для нас. Они два раза устроили нам допрос, потом бросили насв камеру и вообще забыли о нашем существовании. О нашем приезде никто не знал, и мы никак не могли сообщить об этом кому-нибудь из своих. Так мы и просидели в тюрьме полтора месяца, пока в средних числах марта армия генерала Мазниашвили не изгнала турок. Наше освобождение было таким же неожиданным, как и арест. Полтора месяца, проведённые в тюрьме, дали мне почувствовать, что какая-то мистическая сила препятствовала моему проживанию в Грузии. Но думал я и о том, что сам должен был побороть в себе такое настроение. Я поделился своими мыслямис Юрием Юрьевичем. Он весело сказал мне: «У такого воина как ты, не должно быть таких неожиданных предрассудков.»