– А как же ты? – спросили они

– У меня своя дорога, – ответил я и попрощался с ними.

И опять по объездной дороге я направился в город. Состояниемоё было ужасным. Я мог представить себе что угодно, но то, чтов моей деревне, моей рукой снова прольётся кровь, – никогда.

Мой отец был прав, не суждено мне жить в этой стране. Чего я хотел, зачем поддался соблазну, что за черт меня обуял, что за желание овладело мной настолько, что я не справился с этимсоблазном.

Ночью я пришёл к другу Шалвы и остался у него. Я привёлсебя в порядок, мне почистили одежду, и на второй день я уехалв Батуми. У меня совершенно изменилось настроение, я уже нехотел оставаться в Грузии. Сначала я увиделся с Тонконоговыми рассказал ему о случившемся, сказал ему и о моём настрое, и попросил отложить поездку в Тбилиси до лучших времён. «Сначаланавестим наши семьи, – сказал я ему, – а если нам суждено житьс приключениями, то хотя бы немного отложим их на потом.» Онсогласился со мной. Я встретился с Шалвой, рассказал ему обовсём, и о нашем решении тоже. Я пообещал приехать и навеститьвсех позже. Он дал мне адреса в Кутаиси и Тбилиси, где я могувидеться с ним.

На второй день мы отправились в Туапсе. К нашему большомуудивлению, нам без каких-либо приключений удалось добратьсядо Полтавы. Не стану описывать нашу встречу с семьёй, и какуюмы испытали радость от этого. Давиду было уже семь лет, и егоотдали в школу, где преподавали Тамара и Вера. Но самым удивительным для меня было то, что я встретился с Петром Андращуком.

Кроме того, что он жил в соседнем доме, он ещё оказался и двоюродным братом Тамары. Я не помнил, что в письме, которое онмне написал в камере, был указан и его адрес в Полтаве.

Тамараэтим, больше меня была удивлена. Я ещё раз убедился, чтомир очень тесен. Петр был членом полтавского областного Ревкома, к тому времени онтоже недавно приехал из Киева. Когдамы все собрались за семейным обедом, он рассказал о гибели Мамия под Царицыном. Оказывается, во время боев, его вагоноказался в эпицентре артиллерийского обстрела, два снаряда попали прямо в вагон. Он был ранен, не смог выбраться из выгонаи там и сгорел. Это случилось спустя несколько месяцев после того, как он отправил Тамару и Веру с детьми в Полтаву. Тамарас Верой плакали, я тоже сильно переживал его смерть. Он был настоящим рыцарем, и истинным сыном своей эпохи.

Пётр Иванович уладил проблемы с нашими документами, темсамым опасность нашего ареста отступила. От военной службымы оба отказались, но сидеть без дела мы тоже не хотели, надобыло найти какую-нибудь работу. Тонконогова назначили директором школы, а я начал работать в военном училище преподавателем верховой езды.