– Никогда! Слышишь?! Никогда не смей ко мне прикасаться! Я… я заявлю на тебя в полицию! Пожалуюсь твоему начальству!

– За что?! Я ничего не сделал! – прокричал он.

– Не сделал?! А как назвать то, что было только что?!

– Лер, мы уснули вместе, ты сама ко мне так прижималась…

– Во сне, Дима! Во сне! – я вскочила с постели и натянула на себя халат. – И вообще, какого хрена ты забыл в моей постели?! Я не ясно выразилась, чтобы ты спал на полу?

– Ланская, прекрати верещать, – потирая виски, словно от моего голоса у него разболелась голова, проговорил Индюк. – Если на то пошло, то я хотел загладить вину, что в тот раз так вышло. Поверь, у меня и в мыслях не было тебя обидеть. Я был бы нежен…

– Да за кого ты меня принимаешь?! Почему общение со мной сводишь только к сексу? Заруби себе на носу, ты и я – только напарники в расследовании. Если я и чувствовала к тебе что-то, то теперь ничего не осталось! – я врала, нагло врала, чувствуя, что дурацкая влюбленность снова маячит на горизонте, но Дима поверил. Он нахмурился и плотно сжал руки в кулаки.

– Ясно, – сухо сказал он. – Я в душ.

Мы не разговаривали до обеда. Молча бродили по городу, словно два незнакомца, которым просто оказалось по пути. Индюк не выдержал первым и напомнил, что нужно выработать план действий и, как бы мне ни хотелось пообижаться, пришлось с ним согласиться.

Мы зашли в небольшую кафешку и заказали сытный обед, а пока нам готовили, приступили к продумыванию плана действий. Индюк достал из кармана пальто небольшой блокнот и карандаш, что-то черкнул, а потом, откинувшись на стуле, стал сверлить меня глазами.

– С чего начнем? – делая вид, что не замечаю его пронзительного взгляда, вопросила я.

– Начнем с того, что ты еще раз расскажешь мне, что представляет собой этот Клеменариум, – ответил он таким тоном, словно вел допрос, а я была подозреваемой.

– Во-первых, не Клеменариум, а Клементинум…

– Кончай умничать. Давай рассказывай про него. Там какая-то обсерватория, капелла, что еще? Надо решить, как будем действовать, – закатив глаза, сказал он.

– Не смей со мной так разговаривать! – разозлилась я.

– Что? Совсем неженка? Мы только работаем, Лера, я не обязан быть с тобой ласковым и нежным!

– А ты таким никогда и не был. Хамский хам! Но мне осточертела твоя грубость! Уважай меня!

– У тебя что, критические дни?

– Ты меня достал!

Стало так обидно, что я была готова послать к черту и Индюка, и наше расследование. Я вскочила со стула и хотела уйти из кафе, но Смирнов перехватил меня, резко потянув на себя. Я оступилась и чуть не упала, но вместо этого оказалась у него на коленях.