Глава 27
Гвен наклонилась подобрать карандаши, оставленные Хью на полу в обувной кладовке, повернула голову и глянула через окно на мужчин, которые строили бамбуковый помост рядом со старой сыроварней. Потребовалось столько лет, чтобы приступить к делу, но теперь, по крайней мере, начало было положено. Объяснить, с чем связана отсрочка, Гвен не взялась бы, разве что они без конца спорили, как использовать это помещение, один раз даже серьезно обсуждалось предложение о его сносе.
Она прошла через столовую. Светившее сквозь горизонтальные жалюзи августовское солнце раскрасило стены желтыми полосами. На улице щебетали птицы, а бедняга Хью, уже семилетний, сидел за столом и чесал голову, решая примеры. Гвен хотела, чтобы он поднаторел в математике и английской грамматике до того, как отправится в школу в Нувара-Элию, откуда будет возвращаться домой на выходные.
Лоуренс толкнул дверь:
– Как дела?
Гвен скривилась:
– С арифметикой он не дружит.
– Должен признаться, я тоже был с ней не в ладах.
Она улыбнулась:
– Вообще-то, Лоуренс, наш сын очень здорово рисует. Как ты думаешь, может, ему брать частные уроки?
– Я думаю, частные уроки математики будут лучшим вложением средств.
Гвен вздохнула. Хью рисовал гораздо лучше, чем Лиони, но она хранила все каракули маленькой девочки, которая пыталась изобразить человеческие фигуры, а выходили какие-то чудища с огромными головами, и животных, которые получались такими странными на вид, что в них было не узнать ни одно живое существо. Только по ночам, оставаясь наедине с собой, Гвен осмеливалась рассматривать рисунки дочери. Но с момента доставки последнего прошло уже много времени, и Гвен, забеспокоившись, послала Навину узнать, не случилось ли чего. Бывало, дети пропадали из окрестных деревень, а потом оказывались в качестве дешевой рабочей силы на рисовых полях.
Она взглянула на Лоуренса: если бы они могли поговорить по душам! А то после его возвращения из Америки и той знаменательной вечеринки четыре года назад все их беседы так или иначе сводились к деньгам.
– Все не так плохо, – улыбнулся он. – В этой чертовой депрессии есть кое-что хорошее: она заставила профсоюзы умерить требования. Люди слишком обеспокоены возможностью потерять работу, чтобы упорствовать в радикализме. Я знаю, нам нужны перемены, но мы должны найти правильный способ сделать это.
Гвен потерла лоб. Несмотря на то что триста рабочих-иммигрантов вернулись в Индию, перепроизводство и экономическая депрессия обрушили цены на чай. Множество бедняков потеряли работу, а вместе с ней и тот небольшой достаток, который имели; уровень нищеты просто ужасал.