Позиция достаточно основательная и зрелая, но, из-за некоторой узости мышления, не берущая в расчёт чувства. Эртан считал, что сможет любить любую жену, ведь в его представлении любовь была скорее волевым усилием, нежели счастливой случайностью. Именно об этом он в своё время толковал Рэми, объясняя, как понимает любовь.

Беря в жёны незнакомую принцессу, Эртан рассчитывал, что, в связи со своим высоким положением и та сможет подойти к браку рационально и грамотно.

Юная романтичная Рэми, конечно, в эту прекрасную концепцию не вписалась, и вся эта затея могла бы закончиться весьма трагично – но, как неожиданно выяснилось, сердце Эртана оказалось способно не только кровь по организму гонять.

Он никогда не думал о себе, что способен влюбиться; многие двадцатилетние юноши бывают подвержены подобному заблуждению. Что делать со свалившимися ему на голову чувствами, он не знал, но по привычке пытался вписать их в свою аналитическую чёткую картину мира – к слову, вполне справлялся пока. В его отношении к браку рациональное по-прежнему довлело и оставалось основополагающим; но яркая живая струя эмоционального высвечивала такой подход изнутри, согревала его и говорило с Рэми на одном языке.

Чуткая по натуре Рэми очень чётко чувствовала разницу между первоначальной позицией мужа и тем, что видела сейчас. Она не смогла бы облечь эту разницу в слова, но безошибочно улавливала, что любима. Да, уважительная позиция Эртана была хороша и достойна всяческой похвалы, и Рэми, право, была от души ему благодарна за это безусловное уважение и готовность брать на себя ответственность. Но всё же это было не то, что она искала и ждала, и она чувствовала в этих отношениях какую-то фальшь.

Теперь же сердце её полно и ярко отзывалось на его чувства, и ей больше не шли на ум никакие сомнения. Она теперь в каждой интонации, в каждом взгляде, в каждом прикосновении чувствовала, что любима, и от этого сама начинала любить в ответ сильнее, отзываясь на его чувства горячо и беззаветно.

Конечно, ничего этого она не смогла бы объяснить и понять; она просто чувствовала, и ей просто казалось, что они поссорились, и это было ужасно, а потом помирились, и на контрасте с ссорой примирение ощущается ещё прекраснее.

Эртан же со своей склонностью анализировать смотрел вглубь; он видел одни отношения – до ссоры, и совсем другие – после неё. Он осознавал, что это качественно разные отношения, и полагал это чудом – потому что эти вторые, новые, казались ему совершенно невозможными.

– Я ведь и сам, Рэми, – поколебавшись, признался он, – не ожидал чего-то уж очень хорошего от этой затеи. Ниийка, да ещё принцесса! Думал, хорошо, если удастся кое-как подстроить свой быт под твои требования и иметь в семье какой-то мир.