– Помощи. Я больше не хочу ставить в неловкое положение своих детей. Я ужасно выгляжу, я не умею себя держать, не умею разговаривать. Я глупа, бездарна, необразованна. Помоги мне стать другой. Мне стыдно, что дети стыдятся меня.

– Они стыдятся твоей бедности? Надо им было выбирать другую мать. А ты просто несёшь, Бог знает что. Ты – замечательный человек. Оставайся такой, как есть.

– Нет, я хочу быть такой, какой хотят меня видеть дети. Ты умеешь читать мои мысли, объясни, почему я будто плыву против течения, так мне тяжело, так я страдаю.

– Женуина, а разве моя… разве я ничего для тебя не значу?

– Я готова учиться. История, математика, этикет, как одеваться, как ходить, как вести разговор: «Как дела? Как здоровье? Очень приятно…» Перепиши мне красивым шрифтом на белой бумаге… Почему ты молчишь? Ты плачешь? О ком? Обо мне?

– О себе, Жену, о себе. Давай выпьем кофе.

Тулио ушёл на кухню, открыл воду и умыл лицо.

…Лаис маялась весь день. Бурное объяснение с мужем закончилось столь же бурными объятиями. Но утром она проснулась в тяжёлым чувством: что-то изменилось в их отношениях с Конрадо и даже постель стала другой – Конрадо словно исподтишка наблюдал за каждым её стоном, движением, Лаис чувствовала это.

– Что с тобой? – спросила Рутинья во время ленча. – Почему ты не ешь и как-то пожелтела?

– Не знаю. Вернее, знаю… не хочется, есть, мутит.

– А-а… понятно. И ты в смятении, проблемы с Конрадо?

– Наш брак дал трещину.

– Не преувеличивай. Обычный кризис, какой бывает в каждых отношениях.

– Дело серьёзнее.

– О, Господи! Что за детские страхи! С кем не бывает. Ты зря повысила Буби зарплату, не очень это правильно в данный момент.

– Но я не виновата…

– Женщина всегда не виновата.

Этот странный разговор уводил подруг всё дальше и дальше от истины. Рутинья была уверена, что Лаис забеременела, но со свойственной ей деликатностью не хочет назвать вещи своими именами, а Лаис не хотела договаривать до конца истинную причину её охлаждения к Конрадо, считая это предательством. Она не могла простить мужу изгнания Аугусто из отчего дома.

Ей вдруг смертельно захотелось увидеть сына. Она избилась и вышла из кабинета Рутиньи.

Когда она ушла, Рутинья долго сидела, глядя перед собой.