Он выбрал ужин и кассеты с видеоклипами.

Рутинья была очень мила в широкой цветастой юбке и белоснежной кофте с глубоким вырезом. Время от времени рассказывая что-то, она, будто невзначай, дотрагивалась до руки Родриго.

«У хозяйки гимнастической академии животик мог бы быть поменьше», – подумал Родриго.

И, будто угадав его мысли, Рутинья сказала:

– Почему бы вам не ходить к нам в академию?

– Да, я не в форме, – согласился Родриго. – Но сейчас я должен войти на работе в курс дел. Я непременно воспользуюсь вашим приглашением, как только буду свободнее.

– Я могла бы заезжать за вами, для экономии времени, мне всё равно по дороге, – сказала Рутинья на прощанье.

Аугусто примчался к матери встревоженный. Что-то в её голосе насторожило его, какой-то едва заметный надлом.

Он сел рядом с Лаис, как в детстве, на диван, обнял, прижал к себе. Мать была такой хрупкой, такой беззащитной.

– Ну что? – спросил он, как спрашивала она его в детстве. – Опять дюдюки ночью приходят?

Маленький Аугусто боялся каких-то дюдюк, и Лаис приходила в его спальню и прогоняла их.

«Идите, идите, кыш, не беспокойте моего мальчика», – говорила она.

– Мне грустно без тебя, Аугусто, – сказала Лаис. – Возвращайся домой.

Но Аугусто понимал, что за этой правдой кроется ещё одна.

– Мамочка, я ещё немного поживу один. Не беспокойся, я не сержусь на папу, и он был не прав, и я был не прав… Жаль только, что наши с ним отношения влияют на ваши отношения. Вот что меня огорчает.

– Ах, Аугусто, брак – это такая сложная материя. Он как живой организм – то здоров, то болеет… Скажи, тебе хорошо? Ты спокоен?

– Знаешь, мне нравится жить среди простых людей.

– Почему?

– Прости, мама, о тебе и о папе я не говорю, вы у меня особенные, но люди вашего круга будто сделаны по одной форме, особенно девушки. Одинаковые шуточки, одинаковые причёски, даже платья одинаковые. Если сегодня носят короткое, то они все в коротком, если длинное – в длинном, красное – в красном, жёлтое – в жёлтом. У них одинаковые голоса, одинаково накрашены губы. Они… понимаешь… они не неожиданны…

– Может, ты прав. Но, пожалуйста, не заблуждайся… бедность тяжёлая ноша. Она уродует людей.