Когтистая лапа с силой ударила в спину. Боль была такой, что мне показалось, как позвоночник с хрустом ломается в двух местах. От соприкосновения с землей я взвыла — из носа хлынула кровь; но меч, который я упорно не отпускала, со свистом вылетел из почвы.

Багген взвыл — ему тоже приходилось не сладко. Я отрубила ему левую лапу, ленты магии Смерти постоянно атаковали его, из-за чего ему необходимо было постоянно двигаться. Все вокруг было испачкано в крови — моей и баггена; темные капли висели на травинках, украшали стволы деревьев.

С усилием перевернувшись, я встала и увидела, что багген, дрожа от ярости, несется ко мне. Последняя атака…

Я закричала. Метка на лбу запульсировала, словно кто-то приложил каленое железо к коже, магия вырвалась наружу, застлав все — небо окрасилось черным, и деревья исчезли за пеленой темных лент.

Я размахнулась, вкладывая в удар всю силу. Узкие ленты обвили баггена — несмотря на это, он упорно двигался ко мне.

Мой крик и его ужасающий рев слились в один звук. Меч со свистом описал полукруг, меня развернуло.

Голова баггена упала на траву и покатилась дальше. Наткнувшись на препятствие в виде пня, замерла.

Я закашлялась, падая на колени, прижила руку ко рту — на пальцы капнула кровь. Боль стала нестерпимо острой — не в силах более выносить ее, я навзничь упала на землю.

Против воли мои глаза закрылись, и, прежде чем умереть, я подумала: «Как жаль, что я не успела… Увидеть тебя, Филипп».

Пару дней спустя

Что-то теплое коснулось моей щеки. Сквозь непроглядную темноту я различила слабые очертания чьего-то лица, услышала тихий шепот:

— Вернись ко мне, моя храбрая воительница… Стела, я тебя прошу. Пожалуйста. Только не ты, умоляю, только не ты. Не умирай, ты же сильная… Стела…

Я снова провалилась во тьму, собираясь раствориться в пустоте. Там было так хорошо, спокойно, но навязчивый шепот преследовал меня:

— Стела, не смей умирать! Если ты уйдешь, я последую за тобой. Ты мое сердце, Стела, ты — мое сердце. Воительница, прошу… Открой глаза, моя маленькая.

Я чувствовала, как шепот становится ближе — чья-то рука сжала мою ладонь до боли. Издав протестующий звук, я открыла глаза.

— Филипп…

— Стела, — его лицо озарилось безумной надеждой, — Стела! Боги, ты очнулась…

Он склонился надо мной, взъерошенный, осунувшийся, с кругами под глазами, но его улыбка сияла так ярко, что я зажмурилась. И ощутила легкий поцелуй в лоб, затем еще один — в щеку, и в другую…