Услышав стон боли, Джулия решилась снова взглянуть.

Глаза Бенедикта были по-прежнему закрыты, но он вырывался из рук Аппертона и коротко, прерывисто дышал.

— Вам придется добавить свой вес, мисс, — быстро приказал доктор. — Если он не будет лежать спокойно, я не смогу прочистить рану.

Сильно выпрямив спину, Джулия подошла вплотную к кровати. На таком близком расстоянии в воздухе чувствовался запах крови. Она буквально ощущала на языке медный привкус.

— Положите руки ему на плечи и заставьте его лечь.

Аппертон перешел к дальней стороне кровати, а Джулия положила ладони на мышечный узел правой руки и сильно надавила. Слава богу, кожа под ее пальцами все еще была теплой и живой. А под кожей стальные мышцы, привыкшие удерживать сотни фунтов лошадиного веса, сопротивлялись ее нажиму.

— Еще чуть-чуть осталось, — пробормотала она, не зная точно, кого пытается убедить. — Ты должен лежать спокойно, чтобы доктор мог закончить.

Доктор Камбелл то и дело задевал ее, извлекая из раны крохотные кусочки свинца, но Джулия не обращала на это внимания. Ей было все равно, лишь бы Бенедикт выжил. Доктор ткнул щипцами еще раз, и пациент так рванулся, что едва не отбросил ее в сторону.

Джулия удерживала его с такой силой, что даже руки заболели.

— Держись. Держись ради меня. Держись ради нашего будущего. — Она подавилась рыданием и наклонилась так низко, что оказалась нос к носу с Бенедиктом. — Держись, потому что я не представляю жизни без тебя.

— Вы понимаете, что тот пистолет был заряжен, правда? — Услышав бархатный голос Руфуса, София ощутила трепет наслаждения.

Она отодвинула в сторону нетронутую чашку с чаем. Серое утро перешло в унылый день, а они все ждали в гостиной. Доктор с Аппертоном спустились вниз несколько часов назад, но Джулия все еще оставалась наверху, рядом с Бенедиктом.

Сидевшая на кушетке София повернулась и увидела глаза Руфуса, полные восхищения. Восхищения! Она не могла вспомнить, чтобы раньше мужчина когда-нибудьсмотрел на нее с восхищением, тем более с таким — полным и безоглядным. Он восхищался не только ее лицом и телом, он восхищался ею целиком, как личностью. И от пламени его глаз в ней расцвело тепло.

— Ну да, Кливден сам это сказал, — негромко произнесла она. — Но вообще-то когда я его хватала, то об этом даже не думала. Да и в любом случае я понятия не имею, как из него стрелять. — Сцена в парке никак не выходила у нее из головы. — Господи! Хоть бы с Бенедиктом все было хорошо.

На ее плечи легла теплая рука Руфуса, и София прислонилась к нему.

— Все зависит от глубины раны. — Голос прозвучал бесстрастно, но, покосившись на него, она увидела, что Руфус сильно напряг подбородок.