Первая волна ненависти к загадочному главе крупнейшей корпорации с нереально дорогой машиной начинает идти на спад, и скоро на смену ей придут презрение и жалость. Когда все каналы, газеты, интернет-издания и радиостанции будут наперебой твердить о том, что изначально возведённый в ранг дьявола во плоти мужчина был лишь психически больным, практически недееспособным человеком, чем нагло пользовались его подельники, занимавшие высокие посты в государственных структурах.

При обыске в его квартире, где якобы был убит Ибрагим, обнаружили компрометирующие документы на всех его друзей. Точнее — на всех врагов Валайтиса, которых вышло разом смести с дороги к желаемой власти.

А Андрей Войцеховский так и останется лишь не подозревавшим ни о чём шизофреником, случайно погибшим из-за приступа острого психоза. Одно лишь хорошо: что его сын ни к чему не причастен, вменяем и способен единолично управлять своим наследством.

Надеюсь, ты рад, папочка, что я оказался совсем не таким бестолковым и никчёмным, как показалось сначала.

Только вот крик, тот чёртов крик снова со мной. Навечно. Чтобы напоминать о том, что я ничуть не лучше столь яро ненавистной мне семьи. Точно такая же эгоистичная, хладнокровная мразь, как мой отец. Такой же убийца, лишь под прикрытием надуманных благих намерений.

Трель входящего звонка бесцеремонно врывается в поток самобичевания, заставляет меня напрячься ещё сильнее в тот момент, когда взгляд выхватывает имя абонента. Первая реакция — не отвечать. Только вот приходится жёстко останавливать себя в желании зарыть голову в песок, и вспоминать о том, что мне всё равно не удастся вечно от неё бегать.

— Слушаю?

— Ну надо же, Кирилл, и месяца не прошло! Когда-нибудь настанут времена, когда на мои звонки ты начнёшь отвечать в тот же день! — несмотря на то, что время только переползло отметку восьми часов утра, на фоне быстрой и как обычно слегка скомканной Сашиной речи уже слышатся громкие крики её детей.

К сожалению, её претензии — не такая уж шутка. После пожара и обрушения офисного здания я не отвечал ей почти месяц. Не мог собраться с мыслями. Не мог найти в себе силы. Не мог унять удушающее чувство вины за то, что случилось с Ильёй. Даже перед его родителями и родными сёстрами не испытывал такого раскаяния, как перед Сашей.

Они росли вместе. Копошились в одной песочнице, ходили в одну группу детского сада, а позже — в один класс. И порой, глядя на их полное взаимопонимание и совпадение взглядов на жизнь, трудно было поверить в то, что они не были ни родственниками, ни парой.