Единственное, что никак не укладывалось у меня в голове, — так это зачем тогда Слава наврал Максиму? Хотел отделаться от нотаций и нравоучений? Или настолько быстро, резко и кардинально поменял свои планы?

— Вот так он со мной помирился, Полин. Втоптал в грязь меня, моё нелепое доверие и все мои наивные надежды. Словно он люто ненавидит меня просто за то, что я вообще существую, — она не смогла сдержать тихий, хриплый смешок и тут же крепко зажала себе рот ладонью, заглушая рвущуюся наружу истерику.

Как же больно мне было смотреть на неё. Не представляю, какие чувства так несчастно раздирали изнутри её тело, которое снаружи дрожало, извивалось, выгибалось в судорогах на моей кровати, но меня саму от этого зрелища беспощадно выкручивало, словно кости запихнули в центрифугу.

И единственное, что я решилась, захотела, смогла сделать, — лечь рядом, обхватить её руками и прижать к себе. Гладить по голове, по пушистым и чуть спутавшимся волосам, и ощущать, как наши с ней дружные слёзы пропитывают подушку.

— Я поэтому пошла с Димой на свидание. Он писал и писал, звал, и я вдруг подумала, что смогу отвлечься и забыть. Захотела сделать что-нибудь назло ему. Дура я, да? Подумала, что, может быть, он потом узнает и ему станет больно. Ну хоть на одну тысячную долю так же плохо, как мне из-за него постоянно, — её голос срывался и пропадал, слова прерывались всхлипами и сливались друг с другом, торопясь так и остаться невысказанными. — Я не собиралась ничего делать с Романовым. Честное слово, я не хотела, Поль. А потом увидела фото это… Когда он полез ко мне обниматься, я на всё готова была, лишь бы отомстить. Но мне стало так противно, невыносимо тошно от самой себя, а он не хотел меня отпускать, и пришлось его укусить, чтобы убежать. Это всё как какой-то огромный затянувшийся кошмар, от которого я никак не могу проснуться. А я хочу, так сильно хочу очнуться пару месяцев назад и отменить всё, что успела натворить за это время. Прости меня, Полин, прости, пожалуйста, что я такая дрянная подруга.

— Мне давно уже плевать на Романова. Не стоит он этих переживаний, ни моих, ни тем более твоих, Рит. Никто из них не стоит, — прошептала я, ошарашено уставившись в противоположную стену и пытаясь как-то уложить в своей голове её рассказ.

Как много глупых, импульсивных ошибок мы совершили: я, Марго, Наташа. Хотелось бы сбросить ответственность на эгоистичного и мерзкого Яна, не стеснявшегося манипулировать чувствами влюблённой в него девушки, на непредсказуемого и жестокого Славу, который притягивал ближе к себе специально, чтобы сильнее оттолкнуть, на Диму, оказавшегося волком в овечьей шкуре, и даже на взрывного и нахального Максима, чьи поступки и мотивы до сих пор оставались для меня загадкой. Но мы ведь сами тянулись к ним навстречу, а потом увязали в щедро разлитом сахарном сиропе своих чувств и медленно тонули, не особенно сопротивляясь.