— Как там Рита? Я до сих пор ещё без телефона, не смогла ни с кем из вас связаться, — спросила Натка, спрятав взгляд в недра собственной сумки, где очень наигранно что-то искала.

— Она… — я замялась, совершенно не зная, что можно сказать. Нормально? Плохо? Лучше, чем могло быть? Запуталась? Ошибается? — Это в двух словах не расскажешь.

Колесова вылезла из своей сумки, посмотрела пронзительно на моё задумчиво-нахмурившееся лицо и решительно сказала:

— Значит, нам всем нужно поговорить.

***

На протяжении первого урока я упорно смотрела в сторону Наташи, всё опасаясь, что её появление мне просто привиделось и она вот-вот развеется в воздухе, как мираж. К счастью, она никуда не исчезла, а у меня появилась возможность досконально изучить подругу, к моему огромному удивлению выглядевшую намного лучше, чем до своего побега. Болезненная отстранённость и нервозность сменились на живость и энергичность, осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами теперь светилось здоровым румянцем, и даже её привычка шептать мне на ухо какие-нибудь шутливые комментарии касаемо учителей и одноклассников тоже вернулась.

Если бы я не знала, где и с кем она провела последние недели, то всерьёз решила бы, что Колесова отдыхала на каком-нибудь элитном курорте, оградив себя от стресса, и спасала истощённый организм свежими фруктами, морским воздухом и мягким климатом.

С одной стороны, я была очень за неё рада, с другой — находилась в некотором смятении и совершенно не понимала, что происходит. А до возможных ответов на мои вопросы нужно было как-то вытерпеть ещё целых два урока, казавшихся как никогда скучными и унылыми.

А вот спустя каких-то несколько минут после звонка на перемену моя жизнь вмиг заиграла яркими красками, а в кровь бурным потоком хлынул адреналин, потому что в наш кабинет бесцеремонно ввалился Максим. Решительный и суровый, с кровожадной ухмылкой на лице, чуть сдвинутыми к переносице бровями и настолько откровенно агрессивной аурой, что почти столкнувшаяся с ним дверях одноклассница резко отшатнулась в сторону с неподдельным испугом.

Он приближался к нам, а я никак не могла выключить доведённый до автоматизма режим влюблённой дуры, из-за которого только что слюнями тетрадь не заливала, жадно ловя каждый его размашистый шаг. Любовалась широким разворотом плеч, красиво подчёркнутым школьной белоснежной рубашкой, чуть взъерошенными на макушке волосами — видимо, совсем недавно он запускал в них ладонь, над чем-то раздумывая, — и даже недовольно скривлёнными пухлыми губами с привкусом кофе, до сих пор слегка ощущавшимся на языке после наших утренних поцелуев.