И ведь не зря Максим ревновал, утверждая, что тот неровно ко мне дышит.

Отношения не складывались. Откровенно говоря, даже после каждого затянувшегося поцелуя я ощущала себя настолько отвратительно, что хотелось в петлю залезть. Но признать собственную досадную ошибку не позволяли гордость и упрямство, по велению которых я растянула этот кошмар почти на два месяца.

А когда осмелилась признать, что была идиоткой и до сих пор влюблена в Иванова, он уже встречался с какой-то другой девушкой.

Несколько недель слёз и лютой ненависти к себе перешли в процесс долгого самокопания и попыток разобраться в своих истинных желаниях и чувствах. Приходилось как-то выбираться из болота отчаяния, тщательно анализировать все свои прошлые и настоящие поступки, учиться жить с полным осознанием упущенного из рук счастья и необратимости произошедшего между нами.

Однажды я увидела его в кафе одного из торговых центров, куда мы часто выходили вместе и куда меня непроизвольно постоянно тянуло, чтобы лишний раз разбередить старые раны. Он сидел в компании нескольких знакомых мне одногруппников и совершенно незнакомых девушек, улыбался и смеялся вместе со всеми. И выглядел настолько счастливым, что я стремглав выбежала оттуда, побоявшись попасться ему на глаза и всё испортить.

Тогда я пыталась вспомнить, был ли он так счастлив со мной, и… почему-то не могла. Зато снова и снова вспоминала наш последний разговор, убеждаясь, что все высказанные им претензии оказались правдивыми и справедливыми.

Время шло, но смириться со старой ошибкой не выходило. Мне приходилось уверять себя, что всё пройдёт, забудется и непременно станет лучше, надо лишь подождать.

Лучше, кстати, не становилось. Если в первый раз я растянула ад заведомо провальных отношений на два месяца, то во второй мне хватило и двух недель, чтобы остаться с кислым послевкусием впустую потраченного времени и неудачной попытки привыкнуть к чужому человеку. На третий же раз у меня оказалось достаточно мозгов, чтобы понять всю бесперспективность очередного романа уже после первого свидания. Вышибить клин клином не удавалось, поэтому я в кои-то веки приняла верное решение и полностью загрузила себя учёбой, а ещё записалась в автошколу и на курсы испанского.

Итак, через год после нашего расставания с Ивановым у меня были водительские права, повышенная стипендия, восторженные отзывы преподавателей и огромная дыра в сердце, небрежно заклеенная пластырем, чтобы сделать вид, будто её нет.

Не могу сказать, что моя жизнь была так ужасна. Нет, в целом всё было хорошо, размеренно, постоянно. Я не плакала в подушку каждый вечер, продолжала общаться с друзьями, даже выровняла непростые отношения с родителями, став больше доверять маме и меньше винить себя в смерти брата. Получилось разобраться, чем именно мне нравится заниматься, и достичь в этом первых, незначительных, но настолько важных для уверенности в своих силах успехов.