Только никак не проходило ощущение, словно я живу под местным наркозом. Вроде и в сознании, всё понимаю, могу говорить, двигать руками и ногами, а вот чувствовать — не получается.

Звонок от Максима застал меня на остановке, в ожидании автобуса до дома, который задерживался из-за первого зимнего снегопада, как обычно неожиданно накрывшего Москву в начале декабря.

Я так опешила, увидев его номер (давно стёртый из списка контактов, но наизусть отложившийся в моей памяти), что не приняла звонок. А спустя секунду, как экран погас, дрожащими от страха и волнения пальцами принялась перезванивать ему, молясь, чтобы это не оказалось просто досадной ошибкой.

— Полина? — его голос, настолько родной и знакомый, звучал непривычно низко и хрипло и совсем не походил на тот, что до сих пор хранился на многочисленных наших общих видео в памяти моего телефона. — Прости, что я звоню вот так… мне очень нужна твоя помощь.

Пока мы по отдельности добирались до больницы, где работали мои родители, он заваливал меня голосовыми сообщениями, коротко описывая, что именно произошло.

Мать Иванова, к моменту нашего с ним расставания уже успевшая озадачить и раздосадовать своих сыновей известием об очередной беременности, благополучно родила ещё одного сына, и, продержавшись в образе счастливой и ответственной родительницы чуть больше года, без лишних сожалений и сомнений на три месяца уехала отдохнуть от столичной рутины на Мальдивы. Ребёнка, конечно же, решено было избавить от лишних стрессов, связанных с перелётом и сменой климата, и оставить в Москве.

Няня подбиралась через самое надёжное и лучшее агентство (вроде как), имела отличные рекомендации (кажется) и уже не раз сидела с маленьким Егором (но это не точно). Но вот, спустя всего восемь дней с начала отпуска, Максиму позвонили перепуганные соседи и попросили срочно приехать домой.

Ему повезло успеть добраться из центра, где располагался его университет, в коттеджный посёлок, откуда он сам давно уже съехал, как раз до начала снегопада, миновав основную часть пробок. Его брат с рассечённой бровью был найден гувернанткой их соседей брошенным прямо на детской площадке, орущим и уже прилично замёрзшим. Няни и след простыл, телефон матери оставался вне зоны доступа сети, а самому найти хоть один документ на ребёнка в перевёрнутом вверх дном и явно обворованном доме Максим не смог.

Доблестные и справедливые врачи скорой помощи, приехавшие на вызов, ребёнка без документов брать не захотели. Но это ещё полбеды, потому что произошедшее вызвало у них вполне обоснованные подозрения и Иванову пригрозили забрать брата и передать в органы опеки до выяснения всех обстоятельств.