— Ничего, — ответил Рустам. — Я ей верю точно так же, как и тебе.

В комнате появились тётушка Хаджия со Светой.

— Послушай, сынок, что Света говорит! — взволнованно заговорила тётушка Хаджия.

— Что? — насторожился Рустам.

— Фазыл-ака собрал и увязая все свои вещи, — начала Света. — Решил в свой кишлак возвращаться. Вот, даже письмо вам написал…

Света шагнула к Рустаму и вложила ему в руки письмо.

— Это правда. Я действительно собрался уехать, — признался Фазыл. — Не теперь, конечно, никуда я отсюда не уеду!

— И не вздумай! Что тогда люди скажут? «Значит, не сплетни всё это, а сущая правда, если Фазыл убежал!» Нам тогда и глаз от земли было бы не поднять. Со стыда сгорели бы.

— Никуда он не уедет, — твёрдо сказал Рустам. — А ну-ка, готовьте живее на стол!

— Сейчас, сынок, всё уже готово, — обрадованно отозвалась тётушка Хаджия. Потом, повернувшись к Свете: — Пойдём, Сапурахон, помоги мне.

— Недаром говорят: сохрани тебя господь от несправедливого навета, как от неизбавимой болезни, — проговорил Фазыл и сел.

— Да-а, — протянул, соглашаясь с другом, Рустам.

… Мухаббат не могла успокоиться до самого вечера.

Выщипывая из каждой очередной коробочки дольки хлопка, она думала: «Одарил бы ты всех на свете этой своей нежной, непорочной белизной», — и надолго замирала, уставившись на пушистый, белоснежный комочек. Налюбовавшись горсткой шелковисто мягкого хлопка, нехотя бросала его в фартук. Всё тело ломило, будто побитое. И не от усталости, конечно. А на душе такая боль, что Мухаббат до крови закусывает губу, чтобы не закричать на всё поле. В конце концов она не выдерживает. Забросив на край карты фартук, быстрым шагом идёт, почти бежит в ту сторону, где работает Максум-бобо.

Догадавшись о намерениях подруги, наперерез ей бросилась Каромат:

— Послушай меня, сумасшедшая женщина! Прежде чем делать что-нибудь, нормальные люди трижды подумают. Ты что, хочешь пойти и подраться со своим дядей? И что ты этим добьёшься? Дашь людям повод называть себя хулиганкой, ветреной и я ещё не знаю какой?..

— А что же мне остаётся делать, подруженька? — уронив голову на плечо Каромат, всхлипнула Мухаббат.

— Напиши заявление Халмурадову. Пусть разберётся, где чёрное, а где белое, — рассудительно посоветовала Каромат. — Давай вместе к нему сходим.

Секретарь парткома сидел в кабинете один. Склонившись к столу, он что-то писал. Увидев входящих Каромат и Мухаббат, Халмурадов отодвинул полуисписанный листок бумаги.

— Заходите, пожалуйста. Ну, как у вас дела?