Он и пойдет. После того, как тяжелой лапой переломит нарушительнице своего покоя её тонкий позвоночник.
Нет, Козырь не осуществлял никакого физического воздействия. Но то, что он сделал — имеет ничуть не меньший эффект. По крайней мере у Кристины больше слов не находится. И вообще она с удовольствием бы сейчас провалилась сквозь землю.
— Ну, что, будешь оспаривать подлинность записи? — насмешливо интересуется Эдуард Александрович, глядя в неподвижное от шока лицо Кристины. — Экспертизу мы к суду сделаем. Хочешь мне сказать, что я не имел права ставить на тебя прослушку? Ты удивишься, но подобный пункт имеется в каждом нашем типовом трудовом договоре, в части “Права и полномочия Нанимателя в случае внештатных ситуаций”. И ты под этим ставила подпись. Василий Иванович, ты там как? У тебя давление не подскочило? А то ты как-то покраснел внезапно.
Козлевский и вправду сейчас напоминает близкого родственника вареной свеклы. Багровый, с резко налившимися кровью глазами… Может, ему скорую надо?
Нет, кажется, дело не в этом.
Он резко поднимается из своего кресла, подходит к столу Козыря, подхватывает какую-то чистую бумажку с края столешницы и размашисто что-то на ней пишет, а потом сует в руки Эдуарду Александровичу.
Козырь косится на лист бумаги и ухмыляется.
— Вот так. Василий Иванович уже готов сознаться и все рассказать. Все бы так.
— Вась… — Кристина пошатывается на своих каблуках, только в последний момент удерживаясь за ручку кресла, — ты неправильно понял.
— Дрянь, — это Козлевский выговаривает с очевидным усилием, и с глубокой болезненной гримасой, сломанная челюсть явно не дает ему нормально разговаривать, — какая же ты дрянь, Крис…
Господи, она что, еще и с ним роман крутила? Ютаки было мало?
У Ветрова, сидящего со мной рядом, совершенно стеклянные глаза.
38. Клоуны могут собирать чемоданы
— Итак, я думаю, мы подведем итог этому балагану, — Эдуард Александрович теряет всякий интерес к Кристине после того, как растер её самомнение в порошок, да и она тихонько сползает в свое кресло, закрывая лицо руками, — все мы знаем, что сейчас передо мной нет ни одного невиновного. На каждого из вас у меня уже есть достаточное количество компромата. Кроме, пожалуй, тебя, дружок, — Козырь разворачивается к Павлику, — но сегодня ты попался на горячем. Мне тебя не хватало для полной картинки, прям чувствовал, что в расстрельном списке одного мудака не хватает. Кто-нибудь хочет мне покаяться в своем предательстве? Кристина, у вас самоотвод, даже рот не открывайте.