— Чего вам надо? — я снова дергаю запястье, но безуспешно. Может, получиться выиграть время и… На что?

—  Важный человек хочет тебя видеть, — в тоне амбала, что продолжает меня удерживать, такое глухое безразличие, что аж мороз берет. — Прокатишься с нами. Не будешь ерепениться — может, даже живая домой вернешься.

Ну, офигеть. Кто-то там чего-то хочет! А у меня ребенок один дома!

Мой следующий маневр ужасно рискованный и вообще имеет просто мизерный шанс на успех. По крайней мере с противниками такой весовой комплекции. Но я должна рискнуть. Хотя бы ради Маруськи, которая уже через пять минут моей задержки всегда начинает беспокоиться.

Я бью тому мудаку, что держит меня за руку, единственным свободным кулаком в пах. Со всей дури. Вопреки расхожему мнению, этот удар не дарует стопроцентной гарантии обезвреживания противника хоть на секунду. Чуть-чуть не добери с силой — и взбеленить взбеленишь, а на свободу не вырвешься. Так что чем сильнее, тем лучше, чтоб сильнее пронзило, чтобы хоть каплю ослаб…

Срабатывает!

Мужик издает пару непечатных выражений, и хватка его ослабевает, ровно настолько, чтобы я со всей дури рванулась наружу.

Господи, спасибо, что надоумил меня надеть кроссовки. И джинсы тоже оказались очень кстати.

И только бы до дома добежать, там я бы…

Одна резкая пощечина, влепленная вторым амбалом, тем самым Рашидом, и с глубоким размахом, почти отправляет меня в нокаут. И сбивает с ног. Никогда не думала, что пощечина может быть настолько болезненной…

Сильная мудацкая рука впивается в мои волосы, дергает вверх, заставляя встать на ноги.

— Ну, сказано же тебе, овце, не рыпаться, — разъяренно рычит мне в лицо Рашид, заламывая левое запястье, — нам за каждый фингал на твоей мордашке шеф штраф поставит.

— Может, нам её придушить маленько? — зло уточняет тот, первый, отчаянно пытаясь продышаться.

— Перестараешься же, — равнодушно роняет Рашид, — босс нам бошки снимет, ему эта краля нужна.

Господи, да что у них там за босс и зачем я ему понадобилась?

Я пытаюсь брыкаться, я снова ору, но… Суровая реальность такова, что на помощь мне никто не прилетает. Мир будто вымер, лишь бы не мешать двум ушлепкам волочь меня к машине.

Я верчу головой, пытаясь найти хоть кого-то, хоть что-то и… Лексус. Такой знакомый, такой родной, вусмерть навороченный лексус, только-только подъехавший к будке охранника. Самый любимый “скакун” Ветрова…

Приехал все-таки пораньше.

— Яр! — я взвизгиваю отчаянно, громко, чтоб точно услышал сквозь стекло.

Пусть хоть увидит, поймет. А потом найдет и закопает этих уродов, пусть мне это и будет уже посмертно…