Между тем Лиза и Федот, оба порядком уставшие от очень уж активного времяпрепровождения, вместе обосновались на диване, составив компанию скучающему мишке. Молодой кот лёг на самом краю – так, чтобы видеть стол и сидевших за ним людей. А неимоверно счастливая, но уже клюющая носом Лиза расположилась позади своего нового приятеля и размеренно водила маленькой ладошкой по чёрному, мерно вздымающемуся боку.

Украдкой наблюдавшая за ними Света отметила, что Федот обращался с её младшей сестрой необычайно снисходительно. Даже ей, своей хозяйке, он уже не особенно позволял так подолгу с ним нежничать: крепнущий мужской характер неумолимо брал своё. Тем не менее молодой кот, похоже, прекрасно чувствовал разницу между взрослым человеком и ребёнком, и потому бестрепетно сносил обильные детские ласки. Иногда он, конечно, недовольно косился на Лизу, резко подёргивая хвостом – но не более того.

– …Так нам Лариса тоже как-то заявила: хочу, мол, блогером быть, – рассказывала Ольга об их с Григорием пятнадцатилетней дочери. – Учиться не надо, пахать с утра до ночи тоже. Знай себе фоткай свои завтраки-обеды-ужины да себя любимую в разных нарядах. И вот тебе деньги, известность, красивая жизнь. Да ещё и на телевидение куда-нибудь позовут.

– Так это Светлане надо блогером становиться! – встрепенулась Мария. – Кошачьим. У неё материала будет выше крыши. Она вон Федьку своего целыми днями снимать может.

– Так, милая, ты тут воду-то не мути! – игриво пригрозил ей пальцем Владимир Алексеевич. – Человек ещё на новую работу выйти не успел, а ты уже такие идеи подкидываешь.

Улыбнувшись удачной шутке, Света взялась за свой фужер, пригубила шампанское… И ей вдруг почудилось, будто она из привычной действительности каким-то невероятным образом перенеслась в добрую новогоднюю сказку. В этой сказке была темнеющая за окном морозная мгла, делающая домашний уют ещё более ценимым и желанным. Был изобильный праздничный стол, были улыбки и смех собравшихся за этим столом людей. Была небольшая, завешанная игрушками и мишурой ёлка, разноцветно мигающая на хоть и невсамделишном, но так приятно поблёскивающем камине. Была идущая по телевизору – как же без неё? – давно уже выученная наизусть «Ирония судьбы». Была маленькая девочка, поглаживающая благосклонно прикрывшего глаза кота…

И тут Света поняла: вот что за сладостное чувство неминуемо разольётся в душе широкой, мягко шелестящей волной, когда эта душа, вдоволь намёрзшаяся за долгие годы безысходности и тихого отчаяния, впервые согреется ласковым теплом семейного очага. Нет, сейчас Света не могла испытать этого чувства в полной мере, не могла раствориться в нём вольготно, беспечно, без остатка. Но она наконец уверилась в том, что оно не было чем-то выдуманным, чем-то невозможным. И какой бы удивительной и в то же время печальной ни казалась эта правда – это была первая в её жизни новогодняя ночь, когда она ощущала себя спокойно, умиротворённо и частью чего-то большего, чем она сама.