Это не совсем ложь, но это не менструальные спазмы, которые причиняют боль при каждом движении. У меня все еще болит с субботы.

Я не могла пошевелиться, не ощущая Эйдена внутри себя.

Я пытаюсь слушать, как Ким рассказывает о своем семейном ужине, но мысли все время возвращаются к тому, как Эйден ушел, не сказав ни слова.

Сначала я испытала стыд, что меня вот так бросили.

Затем у меня появилось другое чувство, которое больше соответствует характеру Эйдена.

В конце концов, он пришёл ко мне только ради секса. Теперь, когда он получил то, что хотел, все кончено.

Скатертью дорожка.

Если я смогу спокойно провести остаток выпускного года, то буду считать свою девственность жертвой.

Знакомое давление слез нарастает на глазах.

Я просто хотела, чтобы он не лгал мне и не дал мне почувствовать, что я что-то значу.

Ублюдок.

— Кстати, — голос Ким прерывает мои мысли. — Я слышала, как мама и папа вчера говорили о чем-то очень странном.

— Да?

Внимание Ким остается прикованным к дороге, когда она говорит:

— Помнишь, я говорила тебе, что мать Эйдена умерла в результате несчастного случая?

Он последнее, о чем я хочу говорить, но не могу сдержать любопытства.

— Что насчет нее?

— Итак, папа говорил, что Алисия все равно была склонна к самоубийству, так что ее смерть не была неожиданностью. Однако мама говорила, что папа не понимает. Алисия не была склонна к самоубийству, она только хотела спасти своего ребенка.

— Она хотела спасти своего ребенка? — эхом откликаюсь я.

— Я знаю! Странно, правда? Эйден единственный ребенок в семье, и он находился в лагере. Какого ребенка она пыталась спасти? — голос Ким понижается до шепота-крика, потому что она не знает, как правильно шептать. — Если только у нее не было внебрачного ребенка. Может, она отправилась на встречу со своим любовником, а дядя Джонатан послал за ней частного детектива. Была погоня, и она разбилась.