Ульяна с внутренней растерянностью обняла себя за плечи, но старалась не показать, что полностью обезоружена.

— Спасибо, но я вполне способна оплачивать аренду квартиры.

— Гордость здесь не уместна, когда тебе делают такое щедрое предложение, — с недовольством заметил тот.

«Просчитал, оценил. Самонадеянный какой!»— недовольно свела брови Ульяна и вперилась в мужчину колючим взглядом.

— Мне не нравится подобная щедрость.

— Основания? — словно заключая сделку, уточнил он.

— Я обязательно должна комментировать?

Барховский лишь выжидательно склонил голову набок. Ульяна решила быть откровенной, насколько это возможно.

— Все просто: я не люблю быть должной.

«Гордячка!»— начал злиться Кирилл и не сдержался:

— Мне показалось, тебе нравится благодарить.

Этот явный намек на секс в благодарность был унизителен для Ульяны, и она поняла: нет в нем ничего человеческого, и эта благодетельность наносная. Он снова пытается манипулировать ею, чтобы добиться своего.

— Всякая благодарность имеет пределы, — ровно ответила Ульяна, не роняя собственного достоинства и не давая ему шанса почувствовать, что он ее как-то зацепил.

— Вопрос закрыт, — твердо заявил Барховский и будто из вежливости поинтересовался — Сама разберешься с нагрузкой или тебе помочь?

Ульяна почувствовала, что одной ногой стоит в капкане, и резко поднялась.

— Зачем вы так со мной?

— Потому что я хочу, чтобы ты была похожа на человека, а не на тень! — поднялся следом Кирилл и продолжил недовольным тоном — После болезни ты ослаблена, толком не ешь, не спишь. На кого ты будешь похожа через месяц?

«Да какое тебе дело?!»— так и хотелось крикнуть Ульяне, но она только зло смотрела на него снизу вверх и упрямо сжимала губы. Где-то глубоко она понимала, что он прав, но злилась, что впадает в еще большую зависимость от него. Квартира, нагрузка, вроде бы все было ответом на ее мольбы, но это, как с «Исполнителем желаний», — имеет свою цену, и не всякую она готова платить. А то, что он имел возможность повлиять на ее работу в издательстве, испортить репутацию и выставить перед директором в позорной роли фаворитки, не вписывалось ни в какие рамки морали. И что могла сделать она? Совершенно ничего! Потому что он решает — остальные подчиняются, третьего не дано.

От ощущения, что ее зажали в угол, уголки глаз зажгло, и Ульяна опустила голову, чтобы не показать слез. Он не увидит, как она раздавлена, унижена, как постепенно ломает ее.

Напряженно сглотнув, Ульяна нехотя кивнула: