Кирилл не мог оторвать глаз от лица Ульяны, когда она скользила по его стволу ртом и так умело ласкала языком. Его член был создан именно для этого рта, а ее рот — для него.

Опьянев окончательно и отпустив всякий контроль, он содрогнулся от острого спазма и, обхватив затылок Ульяны ладонью, с гортанным хрипом излился прямо ей в рот. Она широко распахнула глаза и, тяжело дыша носом, притихла.

Когда мышцы перестали неметь от приятных судорог, Кирилл отпустил Ульяну и, переводя дыхание, откинулся на спину. Ульяна проглотила все, чем одарил ее мужчина, и, подняв голову, обольстительно обвела губы языком.

— Ты вкусный! — выдохнула она, взяла в руки его мошонку и, чуть оттянув, снова насадила свой рот на его член.

Он хрипло засмеялся и сладко потянулся всем телом от остатков удовольствия.

— Улей, оказывается, там папа приехал! — неожиданно послышался голос Беллы, и в комнату открылась дверь.

Ульяну будто оглушило, она покачнулась, мгновенно сорвалась с бедер Кирилла, резко дернула на себя простыню с края матраса и попыталась прикрыться.

— Я тебя стучать не учил?! — грозно произнес Кирилл, поднимаясь следом и прикрывая пах подушкой.

— Ой! — вскрикнула Белла и вылетела за дверь, толком ничего не разглядев, но прекрасно осознав, что происходило в комнате. — Ну ничегошеньки себе! — уже за дверью засмеялась она в ладошку и смущенная на цыпочках убежала к себе.

— Выбирайся, страус, — тепло усмехнулся Кирилл, увидев, что Ульяна уже подняла с пола одеяло и с головой закуталась в него.

— Я буду гореть в аду, — выдохнула она и спрятала лицо в ладонях.

— Как скучно, — хмыкнул Кирилл и как ни в чем не бывало разлегся на кровати.

— Ты там уже бывал?

— Прошел пару кругов, — иронично кивнул он, любуясь ее спутанными волосами.

— Это не так весело, когда проходишь все, — с той же иронией ответила она, спустила одеяло с плеч и подобрала к груди одно колено.

Кирилл сузил уголки глаз. В каждой шутке была доля правды, но, насколько этой женщине пришлось тяжело в жизни, он не догадывался. Он ничего о ней не знал. Но ему хватало того, что она не была лицемерной, расчетливой и не пыталась завладеть любым из того, что он имел: деньги, власть, душа… Она была далека от круга, в котором он привык вращаться, и вместе с тем утерла бы нос любой, с кем он предпочитал проводить время: воспитанием, чувством вкуса и собственного достоинства. Но чем недотрога жила, кроме своих художественных фантазий, Кирилл не представлял. И она вовсе не стремилась открыть ему душу. Иногда лишь намекая, что за той дверью — бездна, в которой ему нет места.