Белла почувствовала горечь в голосе Ульяны.

— А ты не хочешь за него побороться? Может, это не ему надо тебя завоевывать? Может, это он — Рапунцель, которую надо вытянуть из башни?

Ульяна подобрала подушку с пола и шутливо кинула ее в девушку. Но Белла с грустной улыбкой снова прижалась к плечу женщины и обняла за талию.

— Каждому нужен кто-то очень теплый. Ты — теплая.

Ульяна чуть не заплакала, но, заслышав шаги из кухни, через силу засмеялась и прижалась губами к макушке девушки.

— И ты солнышко!

Кирилл принес нарезку из красной рыбы, хрустящие тосты, сливочный сыр и соус из оливкового масла, зелени, чеснока и вяленых помидор. А еще фокаччу с зеленью и маринованные корнишоны.

— М-м, какой твой отец гурман! — облизнулась Ульяна и поднялась, чтобы ему помочь.

Барховский был уже без пиджака, с выпущенной наверх рубашкой, закатанными выше локтя рукавами и расстегнутой парой пуговиц сверху. Ульяна не устояла от соблазна, провести пальцами дорожку по его крепким предплечьям, когда забирала поднос. И озорно улыбнулась, когда в его глазах блеснуло желание.

Легким движением ноги она отодвинула столик у дивана и поставила поднос прямо на ковер.

— Сядем на пол?

— Супер! Я тоже так люблю! — охотно согласилась Белла и скинула все подушки с дивана.

Девчонки расставили тарелки на полу, Кирилл принес чашки с горячим шоколадом и тоже расположился рядом с ними. Белла включила какой-то легкий фильм, и все с аппетитом стали жевать.

Кирилл откинулся на сиденье дивана и молчаливо наблюдал, как дочь общается с Ульяной, о чем они говорят. Они были, как давние подружки, и не было между ними разницы больше, чем вдвое. Как беззаботно шутит и хохочет Белла, как ей звонко вторит Ульяна и как согревается дом от этого уютного и искреннего смеха и девчачьих глупостей… Разбросанные диванные подушки на полу, стаканы и тарелки, тапочки вперемешку и переплетенные босые ноги девчонок. Что-то сжалось в груди Кирилла до щемящей боли и отпустило, оставив ощущение волнующего ожидания чего-то неопределенного.

Сегодня он ощущал такую сильную потребность в этой женщине, чувства обладания ею и присоединения были настолько мощными, что его давно так не накрывало раздражение от нестерпимой суеты вокруг. И только глядя, как улыбается недотрога, слыша, как она шутит, острит в ответ, словно вампир, тянется к ней и впитывает убаюкивающую его тревогу энергию.

Кирилл и сам не заметил, когда Ульяна начала будить в нем желания, которые он игнорировал, оставаясь один после шумных компаний друзей или чужих, в офисе или в своем кабинете дома. Но теперь понимал, что то удовольствие, которое он испытывает с этой женщиной, стоит любых усилий, чтобы получать ее вновь и вновь. Кирилл и не представлял, что больше не захочет целовать ее, прижимать к себе, вдыхать ее запах, чувствовать упругость кожи и частое сердцебиение; слышать ее стон, призывные вздохи и редкий шепот, когда она молила его не останавливаться… С нею было приятно даже просто молчать, потому что собой она заполняла ту пустоту, которая вдруг стала проявляться так отчетливо и заглушать голос разума.