Потом она поставила бокал на стол, и ее влажные чувственные губы приоткрылись, как знак ее интереса и взаимного влечения. Она заметила и выделила его из всех — самого красивого мужчину в зале.

Даже то, что Мэтью представили княгине, не помогло. Она стояла опустив глаза, когда он заговорил с ней.

— Окажите мне честь танцевать с вами следующий танец, ваше высочество.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр Мэтью. — Она отлично говорила по-английски. — Но мне кажется, Клеопатре вряд ли понравился бы Генрих VIII. Она скорее предпочла бы Марка Антония. — Она обворожительно улыбнулась Николасу. — Ведь вы его изображаете, не так ли?

— Нерона, — едва вымолвил он, и его и без того красное лицо покраснело еще больше. — О да, конечно!

Мэтью осталось только смотреть, как княгиня закружилась в объятиях его друга, и пухлая рука Николаса легла на нежный изгиб ее спины. Больше всего на свете Мэтью хотелось прикоснуться к ней. Между тем, как все прочие дамы были закованы в броню корсетов под нарядными костюмами, было заметно, что на княгине не было ничего — или почти ничего под ее полупрозрачным платьем. До этого только леди Лэнгтри решалась появляться в обществе без корсета, и сейчас близость этого роскошного тела заставляла кровь Мэтью быстрее бежать по жилам. В своем воображении он прижимал ее к себе, и его руки блуждали по изгибам ее тела, чтобы наконец скользнуть под платье и ласкать ее прохладные белые груди.

Он с раздражением ощутил, что весь покрылся потом, и вовсе не от жары.

— Мы тоже могли бы потанцевать, — сказал он Джулии.

Она чувствовала, что служит лишь заменой другой, и хотела отказаться. Но как обычно, там, где дело касалось Мэтью, ее низменные инстинкты всегда одерживали верх над гордостью, и она шагнула к нему. И как обычно, от одного его прикосновения в ней просыпалось желание и подкашивались ноги.

— Пока ты весь вечер восхищался ею, я навела кое-какие справки. Дядя Николас прав: княгиня очень странная женщина.

Мэтью ничего не ответил, но она знала, что он ее внимательно слушает.

— История ее семьи чем-то напоминает рассказы в духе Мэри Шелли. Ее отец был своего рода современным графом Дракулой, а вся семья занималась окультизмом и, говорят, обладала даром ясновидения. В их фамильном замке в Польше были темные подвалы, полные летучих мышей-вампиров, и зловещие башни, наводящие на мысль об открывающихся гробах и трупах с вбитым в сердце колом. На семье лежало проклятие, а в ближайшем лесу бродили призраки трехсот казаков, казненных здесь однажды ночью.

— Ну, Джулия, я и не представлял, что ты питаешь такую страсть к мистическому вымыслу.