— Говорят, что она — колдунья.

— Она несомненно околдовала меня.

— К тому же она столь же умна, сколь красива. Я думала, что ты не любишь умных женщин.

— Я этого не говорил, — напомнил ей Мэтью, с улыбкой взглянув в глаза племянницы. — Последнее время ты поощряешь откровенные речи, так что посмотрим, как тебе понравится твоя собственная манера. Так вот, я не собираюсь водить с ней знакомство ради удовольствия беседовать с ней. Фактически, я вообще не хочу с ней разговаривать. Я хочу лишь обладать этим прекрасным телом. Я хочу сорвать с нее платье, бросить на кровать и изнасиловать так, как ни один мужчина не насиловал женщину.

Джулия закрыла глаза, чувствуя, как горечь и отчаяние охватывают ее. Она осознала силу страсти, с которой Мэтью желал другую женщину. Одновременно с этим к ней пришло убеждение, что княгиня — не та женщина, которая ему нужна. Если бы, думала Джулия, он не был моим дядей. Все было бы иначе, если бы он принадлежал мне.

Николас с княгиней проплыли в танце мимо них и опять взгляд Мэтью встретился со взглядом княгини. Он не замечал ничего вокруг, кроме этого призывного взгляда и влажных влекущих губ. Внезапно на этих губах появилась загадочная улыбка, и княгиня исчезла, закружившись в вихре танца. Больше в тот вечер Мэтью ее не видел.

После бала Мэтью с несвойственным ему рвением начал принимать все приглашения подряд. В течение нескольких дней он приезжал на приемы, беспокоясь что ее там не будет. Но он волновался напрасно. Княгиня Раминская была в моде, ее всюду приглашали. Кроме своей красоты, она очаровывала своей эмоциональностью, остроумием и шармом. Она могла поддержать умную беседу на любую тему и обладала поразительными знаниями английской литературы и истории.

Княгиня не избежала критики — как любая женщина. О ее разрыве с мужем говорили много, но никто точно не знал, была ли она разведена. Однако, было известно, что у нее трое маленьких детей, которые живут с князем в Берлине, и наличие которых никак не отражается на образе жизни княгини. Такое пренебрежительное отношение к материнским обязанностям заставляло многих хмуриться и недовольно поджимать губы, но Мэтью это не трогало. Семейное положение княгини не имело никакого отношения к его планам.

Ее настроение было переменчивым. Она могла быть надменной — княгиней от головы до пят, а в следующий момент становилась легкомысленной и игривой. Мэтью она казалась яркой бабочкой, постоянно ускользающей из рук.

Он, как рысь, ждал возможности поговорить с ней наедине. Наконец, однажды вечером он увидел, как она выскользнула из зала через стеклянную дверь на террасу, чтобы подышать свежим воздухом. Она была хорошо видна в темноте в своем атласном платье цвета слоновой кости, отделанном кружевами. Мэтью последовал за ней, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не заметил их исчезновения из зала. Княгиня спустилась с террасы к небольшой беседке и со вздохом облегчения опустилась на скамью. Когда внезапно появился Мэтью, она даже вскрикнула от неожиданности.