Ты навис надо мной, продолжая держать мои запястья скрещенными над животом стальной, нет, именно мертвой хваткой.

Я даже не успела как следует испугаться, почувствовать боль и осознать, какой же ты был сильный… О, господи. Просто невероятно сильный и тяжелый. Реальный, живой, настоящий… сверхосязаемый.

Твое потемневшее, но все еще (да чтоб тебя) бесчувственное лицо перекрыло весь обзор, держась за мой взгляд не менее цепким захватом, чем твои пальцы за мои руки.

"Эллис, все это время я пытался вести себя с тобой предельно по-хорошему. Но, как видно, ты так до конца и не поняла всей сути своего положения. Ты здесь не потому, что делаешь мне большое одолжение по моей специфической просьбе. Ты здесь потому, что ты мне должна, — господи, твой голос впервые охрип, лицо и глаза потемнели еще больше и это мне определенно не нравилось. — Ты мне так задолжала, что одной эпиляции гениталий и танца у шеста так просто не отделаешься. Я взыщу с тебя по полной. За каждый год, за каждый день этого года, за каждую минуту и час этого дня. Ты прочувствуешь все секунды этих дней всеми уголками и порами своего шикарного бл**ского тела. Я об этом позабочусь, моя милая, уж будь в этом уверена. И только попробуй скривить от презрения губки и закатить от раздражения глазки. Ты будешь стонать и кричать от удовольствия, от настоящего удовольствия — от всего, что я буду с тобой делать, включая самые грязные и пошлые формы физического и психического наслаждения, и без единой капли фальши. С этого момента можешь смело забыть о всей той чуши, какой уже возможно успела нахвататься и насмотреться в просторах интернета. В этом месте работают только мои собственные правила, только то, что устанавливаю лично я. И ты будешь следовать им и выполнять их ВСЕ — Беспрекословно, Добровольно и Раболепно. И, да. Я хочу, чтобы ты стала моей преданной собачонкой. И ты ею станешь, обещаю. Так что первое, что ты должна сейчас уяснить…"

Нагибаешься еще ниже, и вместо прохладного воздуха залы я начинаю дышать твоим горячим голосом, твоим дыханием и запахом. Удерживая мои запястья всего одной рукой, второй ладонью обхватываешь мне лицо и с жесткой лаской еще сильнее прижимаешь голову к дивану, фиксируя ее в мертвой точке неумолимого захвата, чтобы я не то что не вздумала отвернуться, даже шевельнуться не посмела без твоего позволения.

Господи, если ты сейчас наляжешь мне на грудь всем весом своего тела, я же точно задохнусь или тресну.

Если ты так хотел меня напугать и буквально до остановки сердца с желанием тут же и незамедлительно скончаться… что ж… У тебя это получилось просто на зашибись. И это действительно был не просто дикий и неконтролируемый ужас, от которого стыли, немели и цепенели все конечности и мышцы с оголенными нервами, это было окончательное и стопроцентное поражение… Бешеное падение-срыв в твою бездну, в твою абсолютную чертноту и бездонную вязкую тьму. Это и была она — моя долгожданная смерть, мой персональный палач Дэниэл Мэндэлл-младший, впервые сорвавший с себя за все эти дни одну из своих совершенных неуязвимых масок. И то что я под ней увидела, теперь убивало меня буквально морально и физически и куда сильнее, чем осознание того факта, что я не знаю тебя, не знаю кто ты и на кого сейчас смотрела застывшим от парализованного откровенным кошмаром взглядом. Не знала и больше не хотела знать вообще.