Нести тебя на своих руках через пролеты этих черных порталов, по коридорам и галереям вашей общей тьмы впервые за столько лет… Чувствовать, как даже сквозь глубокий транс ты неосознанно сжимаешь свои пальчики, интуитивно цепляясь за материю пиджака и едва понимая, что ты скользишь по ее бездушной броне поверх живого тепла и кожи, зашитого под ней тела… Как тянешься обессиленным движением головы прижаться щекой к его груди, к размеренному стуку самого сильного в этом гребаном мире сердца, изрубцованного окаменевшей болью прошлого и жестким самоконтролем настоящего.

И даже сейчас благодаря своему бессознательному состоянию ты продолжаешь бороться, нарушать его правила и искать любые возможности сделать все по своему. И конечно, он не может тебе это сейчас ставить в упрек, как и записывать на счет будущих наказаний. Это единственное твое состояние и совершаемые тобою в нем действия, которые он будет тебе прощать.

Маленькая, хрупкая, беспомощная белая птичка в ладонях черного птицелова… Единственное светлое пятно в окружении темных стен бесконечного тоннеля длинного коридора — обнаженное тело сломленной добычи в руках опытного охотника, самого опасного хищника и зверя на Земле.

Да, Эллис, ты боялась не напрасно все эти дни, как и здраво понимала, насколько это неизбежно… и нет… это не конец… это только начало. Первый день, первый вечер, первая ночь из сотни предстоящих, из тысячи приближающихся часов, минут… секунд. И ты запомнишь их все, прочувствуешь глубинами сопротивляющегося сознания, обнаженными нервами дрожащего тела и трепыхающегося сердечка, совсем как сейчас и едва осознавая, что происходит. И он будет сытиться каждым твоим ответным порывом, импульсом, реакцией, стоном и слезой, вбирая их через рецепторы собственной кожи… рубцами собственной сердечной мышцы. Это и будет его извечным персональным наркотиком, его эликсиром черного бессмертия… Его единственной самой драгоценной жертвой на алтарь вашей обоюдной тьмы…

Еще там, в сессионном зале, освободив тебя от ремней станка-кресла, когда ты окончательно сорвалась и телом, и сознанием в свой кратковременный побег из реальности и собственных страхов, ему пришлось потратить несколько минут для полного завершения сессии. Он знал и чувствовал, что ты была совсем рядом, как и мог в любую секунду вернуть тебя обратно. Но тогда это было не принципиально, если не наоборот. Он сам хотел, чтобы ты оставалась в этом состоянии трансовой невесомости до момента своего естественного физического пробуждения, как и насладиться в полную меру пережитыми и все еще переживаемыми ощущениями последних часов. Заглянуть вглубь твоих широко раскрытых глазок, которые не были для него заблокированы даже в подобные мгновения твоего отсутствия в этом измерении; увидеть в них куда больше, чем ты могла показать в состоянии сознательного осмысления и трезвой памяти, проникая куда глубже, чем тебе хотелось бы его впустить в себя даже физически.