И ты опять закричала…

* * *

У абсолютной власти слишком много побочных эффектов, не даром говорят, что она извращает человека абсолютно, а если у этого человека звериные инстинкты сильного и ненасытного хищника, страшно представить, до каких масштабов дойдут его хронические пристрастия и отклонения. И ему всегда будет мало… Да, Эллис, мне всегда будет мало твоей боли. И как бы мне не хотелось признаваться в этом самому себе, но ты так и осталась моей слабостью. Разве что той особой и единственной слабостью, которая теперь питает меня исключительным сортом эксклюзивного наркотика. Придется и правда какое-то время ограничивать наши встречи, иначе передоза не миновать (при чем еще не известно, кому именно).

Даже сейчас, когда он оставил тебя на твоем рабочем этаже несколько часов назад в Глобал-Вижн, ощущение столь прочной, практически ничем неразрушимой ментальной связи не ослабилось ни на гранулу. И он специально принял приглашение Алекса, провести сегодняшний обед в закрытом мужском клубе для особо избранных небожителей Леонбурга практически в другой части города. Не потому, что пытался чем-то загасить и ослабить собственную слабость и еще такие свежие, сверхосязаемые воспоминания (ощущения вкуса, запаха, живого дыхания и чувственной дрожи бледной кожи с горячей пульсацией воспаленной киски под его пальцами), царапающие расслабленные мышцы и более уязвимые точки почти пресытившегося тела беспрестанно ноющей вибрацией. Возможно он просто наблюдал за своей реакцией со стороны, пытался проанализировать и понять, что же на самом деле произошло за эти последние дни, как они повлияли на него, насколько сильно изменилась ситуация и сама реальность. Он получил именно то, чего так долго жаждал все эти годы или привкуса легкой горечи неизбежного похмелья избежать так и не удалось?

По любому все имеет две стороны медали. И на каждую даже самую запредельную силу найдется свой противовес.

Да. Сила была, нереальная, сумасшедшая, одержимая, та, что сжигает твой разум огневой стеной всесметающего напалма буквально за считанные мгновения, удерживая твоего обезумевшего зверя буквально на честном слове одного единственного приказа "Сидеть". И чем больше он двигался вперед по этой слишком опасной грани, тем меньше у него оставалось от человека разумного. Он и сам не понимал, что же его толкало идти еще дальше, почему не хотел останавливаться (да, Эллис, пока ты не потеряешь сознание под ударами его члена или не скончаешься от разрыва сердца при очередном сильнейшем вагинальном оргазме): то, как ты реагировала на него, на физическую боль и полученное от его рук наслаждение или то, как он сам все это пропускал через себя… пропускал твои блаженные страдания — сладкие, возбуждающие, нереально глубокие и невыносимые. И когда твоя пизд*нка туго сжимала его член, орошая воспаленную головку обильными порциями горячей влаги и кончая на нем уже который раз подряд, в очередной попытке высосать его собственные силы и соки, он словно переходил еще на один уровень более жесткого, но все еще контролируемого безумства. Удары становились сильней, подкожный зуд рычащего внутреннего зверя усиливался и застил глаза кровавой пеленой откровенной одержимости — чистейшей, оголенной и вибрирующей смертельным зарядом черного тока. Он хотел крови. Настоящей, горячей, соленой… ТВОЕЙ.