Вот теперь меня приложило по-настоящему, едва не до полуобморочного состояния, налившегося в моем теле свинцовой тяжестью от всех искусных манипуляций моего истязателя. От острой рези через мой сосок и прямым транзитом в клитор, до головокружительного прессинга от его осязаемого взгляда и мягко предупреждающего голоса. Он нагнулся надо мной, как всегда, перекрыв собой все и вся, выбрав для этого самый подходящий момент, как и не забыв ласково обхватить мое лицо свободной ладонью.

Наверное, я никогда к такому не привыкну. Каждый раз для меня будет как новый. Новое, сумасшедшее погружение в чужую бездну никогда не спящей Тьмы. И то, что я не успела набрать в легкие побольше воздуха — лишь моя очередная глупость с тщедушной опрометчивостью.

— Никогда мне не перечить и не пытаться со мной спорить о чем бы то ни было. Тем более я очень редко стараюсь что-то у кого-то просить. Как правило, хорошо знающие меня и работающие со мной люди не нуждаются в каких-либо разъяснениях касательно своих трудовых обязанностей. Они прекрасно ориентируются в той сфере занятости, на которую пошли по собственному на то выбору добровольно, но при неукоснительном выполнении возложенного на них долга на моих четких условиях. А девочка ты у меня довольно сообразительная и развитая не по годам. Капризничать и становиться в позу из-за всяких глупостей ты уж точно никогда не станешь. Я ведь прав?

— Даже если просто захочу подурачиться и пошутить? — на самом деле, в этот момент мне было далеко не до шуток. Когда тебя прессуют таким сминающим на раз напором, применяя одновременно безумно возбуждающую ласку и изощренную пытку мозга в виде нравоучительной лекции, тут уж действительно не до жалких попыток хоть как-то сгруппироваться и хоть где-то найти для себя спасительную лазейку.

— Хотеть можно, а думать перед тем, как что-то сказать и сделать, все же не помешает. К тому же… — это уже просто невыносимо.

Теперь он изводил меня явно похотливым взглядом искушенного совратителя, практически выговаривая мне в губы свои треклятые заклятия. Меня опять начало потряхивать нешуточной одержимостью и разгорающейся между ног остервенелой истомой, особенно когда он медленно с "ленивой" неспешностью перекатывал между пальцами мой сосок и чуть сильнее сжимал полушарие груди.

— Не забывай. Я всегда могу отличить спонтанную шутку от попытки завуалировать вроде как невинную ложь.

— И что будет, если вы меня на этом вдруг уличите? Чем-то за это накажите? — ну не смогла я удержаться от такого соблазна. Не смогла. Тем более, когда меня ТАК бесстыдно изводят и пытают. Еще и потянулась гибкой кошечкой, зашевелив интимными телодвижениями ножками и изящно прогнувшись в пояснице, пока несдержанно сжимала бедра и… Сбивалась в порывистом дыхании от надрывных спазмов моей крайне неудовлетворенной киски.