Огаст никогда не рассказывала Джейн никаких подробностей. Было здорово иметь в жизни что-то, не затронутое поисками Оги. Но Джейн знает. Она знает его имя, год, и она…

– Твою мать, – матерится Огаст.

Бию Су. Она вспомнила, где видела это имя.

Она три раза теребит застежку на рюкзаке, прежде чем ей удается вытащить документ.

– Открой его, – говорит Огаст.

Пальцы Джейн робко берутся за край папки и открывают ее: к первой странице прикреплена пожелтевшая черно-белая газетная фотография Джейн, у которой не хватает пары татуировок, на фоне ресторана, который только что открылся в Квартале. В подзаголовке она указана как «Бию Су».

– Моя мама отправила мне это, – говорит Огаст. – Она сказала, что нашла кого-то, кто мог знать ее брата, и отследила этого человека до Нью-Йорка.

Спустя секунду это происходит: лампа над их головой вспыхивает ярче и гаснет.

– Ее брат… – начинает Джейн и замолкает, дрожащей ладонью касаясь края вырезки. – Лэндри. Это был… это был ее брат. Я чувствовала… я чувствовала, что в тебе есть что-то знакомое.

Голос Огаст почти сливается с дыханием, когда она спрашивает:

– Откуда ты его знала?

– Мы жили вместе, – говорит Джейн. Ее голос кажется приглушенным десятилетиями. – Сосед – тот, которого я не могла вспомнить. Это он.

Огаст видит по выражению ее лица, каким будет ответ, но она должна спросить:

– Что с ним случилось?

Ладонь Джейн сжимается в кулак.

– Огаст, он мертв.

Джейн рассказывает Огаст про «Верхний лаунж».