– Нет, Хакобо. Даниэла не будет страдать, как я.

О чем говорит Килиан? Есть ли что-то еще, чего она не знает? Внезапно Кларенс почувствовала, как что-то ползет по ее ноге, и вскрикнула. Братья замолчали и подняли глаза. Девушке ничего не оставалось, кроме как показаться им на глаза. Когда она приблизилась, ее лицо горело от стыда за то, что она шпионила.

– Папа… Дядя Килиан… – сказала она тихо. – Я… Я все слышала. Я знаю все.

Килиан поднял мачете с земли и осторожно очистил лезвие тряпкой. Он посмотрел на племянницу в упор, потом поднял руку и ласково погладил по щеке.

– Моя дорогая Кларенс, – произнес он твердо, – могу заверить тебя, что ты ничего не знаешь.

Кларенс похолодела.

– Ну скажи мне тогда! Я хочу знать!

Килиан обнял Кларенс за плечи и повел к выходу из сада.

– Я думаю, нужно собрать семью, – серьезно сказал он. – Мне есть что сказать вам всем. – Он остановился, чтобы дождаться брата. – Нам двоим есть что сказать.

Хакобо опустил голову и пробормотал что-то неразборчивое.

– Что теперь имеет значение, Хакобо? – сказал Килиан, качая головой.

– Мы состарились. Какая разница?

Кларенс почувствовала тяжесть руки Килиана на своем плече, как будто он нуждался в помощи, чтобы не упасть.

– Боюсь, Хакобо, что ты тоже не все знаешь.

Он сунул правую руку в карман, вынул тонкую полоску кожи с двумя свисающими с нее ракушками и повязал себе на шею.

– Ожерелье всегда было при мне, – пробормотал он. – Прошло двадцать пять лет с тех пор, как я впервые его надел. И больше не сниму.

За тысячи километров от этого места Лаа искал мать и не мог найти. Предыдущая неделя была худшей в его жизни. Он рухнул из рая в ад за считаные секунды. Он не мог стереть образ Даниэлы. И даже в своих худших кошмарах не мог представить, что его белый отец одновременно будет отцом женщины, которую он любил больше всего на свете. Когда-то, разглядывая на старой фотокарточке человека, он думал, что это и есть его отец. Он не отвергал, что Килиан или Хакобо могли быть его биологическими отцами, и даже хотел этого. Но как только его душа и тело стали принадлежать Даниэле, он старался об этом не думать. И все закончилось трагедией.

Но… Уверенность в том, что он и Даниэла – брат и сестра, не заставили утихнуть страсть. Ему стоило большого труда не остановить машину, когда он уезжал. Ему хотелось вернуться, обнять Даниэлу и сказать, что они не настоящая родня, поскольку не росли вместе. В некоторых африканских племенах отношения между братьями и сестрами с общим отцом вполне возможны, в отличие от отношений между братьями и сестрами с общей матерью. Они с Даниэлой не делили материнскую грудь. Просто никто не должен был знать, что у них общий отец. Но сами они знали.