Пока судья перечисляет все «мои заслуги», зал едва не засыпает. Но наконец -то, секретарь объявляет, что все свидетели явились и о правилах поведения в суде предупреждены. Меня поднимают, устанавливают мою личность, тоже самое с потерпевшими, и начинается цирк.

Можайский своим громоподобным голосом со всей горячностью и апломбом пытается убедить судью, что он и его сподвижники – рьяные борцы против таких коррупционеров, как я. И что именно это причина, по которой я развязал кампанию сначала по очернению главы краевой администрации, а после по его устранению.

Дальше слово предоставляется «моему соучастнику» – исполнителю заказа, – какой-то Измайловской шестерке. После идет череда свидетелей, подтверждающих, что я имел отношения с Измайловской ОПГ, и была встреча, и шел разговор. Все очень обтекаемо, поэтому моему адвокату не составляет труда конфронтировать и опровергать весь этот бред. Так продолжается до тех пор, пока судья не вызывает следующего свидетеля:

– Свидетель Вознесенская приглашается в зал.

Услышав фамилию моей девочки, меня изнутри, будто парализует. Сам не замечаю, как поднимаюсь со стула и подхожу к решетке. Сластенка, вздрогнув, вскидывает на меня совершенно дикий, будто невменяемый взгляд и, тяжело сглотнув, тут же отводит его, спеша к трибуне.

Пока судья устанавливает ее личность, я лихорадочно осматриваю Настьку с ног до головы, ища признаки побоев и насилия, хоть и понимаю, что даже, если с ней что-то делали, я при всем желании не определю. Одежда вся закрытая, макияж безупречный, движений минимум. Замерев, прямая, как палка от напряжения, она смотрит прямо на судью и, кажется, даже не дышит. А я продолжаю искать, продолжаю жрать ее глазами, сжимая от бессилия решетку и едва не воя от того, что не смог уберечь, защитить и оградить от всего этого дерьма.

Меня просят сесть, но я не слышу, пока не встречаюсь взглядом с Можайским. Этот урод просто наслаждается моей немой паникой. На тонких губешках скользит удовлетворенная улыбка, от которой я просто-напросто зверею, но неимоверным усилием воли беру себя в руки и, пообещав взглядом, что этот черт ответит мне за каждую секунду, что моя девочка здесь, обращаюсь в слух. Судья, как раз, разрешает сторонам задать свидетелю вопросы.

– Спасибо, Ваша честь, – сразу же берет слово прокурор и обращается к Настьке. – Скажите, отношения, какого характера связывают вас с подсудимым.

– Личного, то есть… сексуального, – выдавливает она из себя и тут же поясняет. – Я была его любовницей с октября прошлого года по январь нынешнего.