Я прибавляю громкость, и в голове у меня все тут же переворачивается вверх дном, а к горлу подступает тошнота.
Я вспоминаю лежащий на столе у Хавьера блокнот и комментарии священника об азартных играх и их непредсказуемых исходах.
Я впервые слышу о смерти своего отца. Я предполагал, что это случится скоро, но даже не представлял себе, что он умер.
На экране появляется фотография Вэл с Изабеллой. Должно быть, полиция забрала это фото у меня из дома после убийства. При взгляде на них у меня холодеет в груди. Когда это случилось, я намеренно избегал новостных репортажей, по той же самой причине, по которой сейчас жалею, что все еще это смотрю. Ощущение ледяного холода в груди усиливается, когда я вижу мою прекрасную малышку, заснятую как раз перед химиотерапией. Вэл прижимается к Белле лбом, обе смеются. Обе счастливы.
Проведя рукой по подбородку, я опускаюсь на кровать.
Бл*дь.
В одном я уверен точно —тот, кто заказал моего брата, видел его на похоронах отца. И если кто-нибудь узнает, что я все еще жив, меня, несомненно, ждет та же участь.
К счастью, в репортаже не появляется никаких моих фотографий. Вместо этого на экране снова мелькают фото Мака, сделанные во время пресс-конференции непосредственно перед боем.
Как и ожидалось, его общение с Кингом носит достаточно агрессивный характер, возможно, даже немного постановочный. Не думаю, что его заказал кто-то из лагеря Кинга. Зная моего отца, это мог быть любой из его врагов, но мои мысли снова возвращаются к сегодняшнему разговору с Хавьером.