— Каспранская, а ты чего такая бледная, гриппуешь что ли? — поинтересовался на входе охранник школы Сан Сеич и, не дожидаясь ответа, продолжил строить предположения: — Может, живот прихватило? У меня такое почти каждый день, спасаюсь отваром зверобоя. Могу и тебе заварить, все как рукой снимет!

— Шура, отстань от нее, — шикнула на него техничка Зоя Родионовна, которая мыла пол неподалеку. — Не видишь, у девки печаль? Может, влюбилась, а, может, вообще… — Она перекрестилась. — Помер кто, не приведи господь!

— Едрена ж вкоренился! Дык я ж и говорю — зверобой. Он и нервишки подлечивает!

Веронике и многим другим учащимся школы всегда было интересно, что означает это загадочное «едрена ж вкоренился», но за почти пятнадцать лет работы Сан Сеича на должности охранника никто так и не спросил его об этом. Пока он отстаивал честь зверобоя в глазах Зои Родионовны, Вероника успела завернуть за угол. Не успев пройти и пары метров, она наткнулась на Селоустьева. Когда она подняла на него глаза, привычная ухмылочка тут же спала с его тонких губ. Он наклонился к ней и спросил:

— Что случилось? — Его голос выдавал искреннее волнение.

— Ничего. Со мной все в порядке. Я просто… не выспалась.

Слезы хлынули у нее из глаз, от чего Селоустьев вконец растерялся. Он суетливо схватил у нее рюкзак и пакет со сменкой, и, взяв ее под локоть, провел в раздевалку. Она даже не сопротивлялась, ей было все равно. Слезы застилали глаза, затрудняя зрение, но она и не думала их вытирать. Лучше выглядеть она не станет, так что какая разница.

В раздевалке почти никого не было. Вероника заметила там лишь Алену Романову и Свету Харитонову из десятого «Б», которые шли к выходу. Якобы обратившись к Свете, Алена громко заявила:

— И вот это еще собирается играть роль Белль, прикинь? Бедный Хан, его стошнит прямо на эту красоту.

Вероника мрачно подняла на Алену глаза и послала ее туда, куда еще никого никогда не посылала.

— Что-о?? — вытаращила глаза Алена.

Вероника тем же отсутствующим тоном повторила то же самое. Пока Романова, словно рыба, глотала воздух в попытках что-либо ответить, они с Селоустьевым уже прошли мимо. Он помог ей снять пуховик и повесил его на крючок.

— Никогда не слышал от тебя таких слов.

— И что? — с вызовом спросила Вероника.

Ей было совсем не страшно находиться наедине с Селоустьевым. Ей уже вообще ничего не казалось страшным.

— Я хотел тебя похвалить. С этим мусором, что окружает нас в этой школе, только так и нужно.

— Ладно, я пойду в класс.

— Подожди. — Увидев ее выражение лица, он спешно добавил: — Пожалуйста. Сегодня я все исправлю. Тебе больше не придется из-за меня плакать.