Глава 54. Разговор по душам

Верховный Эрл Джордж:

— Ваше Величество, — говорит мне Анна Аврора.

Она не балует меня своим вниманием. Лишь самую малость, не более, чем того требует дворцовый этикет. Но, чувствую, сейчас дело вовсе не в нём. Ее тихий певучий голос вот-вот треснет от напряжения, превращаясь в крик боли и отчаянья. Ей приходится приложить немало усилий, чтобы сдержаться. Да и было бы что там сдерживать? Много ли того нрава в этой невинной девушке, еще вчера игравшей в куклы?

Смешно, говорить о ней так. Мы ведь ровесники. Мне тоже семнадцать, пусть с виду и не скажешь. Суровый северный климат, постоянные сражения, партизанская война и прочие неизменные спутники нордорийской жизни сильно состарили меня. Внешне я выглядел, как воин, коему близиться тридцатая зима. Витторио так и вовсе будто перевалил за нее.

Лицо обожжённое пекущим морозом. Внешние уголки глаз украшают морщины, на лбу залегла глубокая складка. И шрамы — немые свидетели нашего прошлого. Кожа поверх них завязывает витиеватыми стежками, будто неумелый портной штопал ее среди ночи. Без иголок и свеч. Руками накручивая бугристые узлы белесого цвета. Другие наоборот — вминал внутрь, создавая впадины, или окрашивал рубцы в противный розоватый оттенок, от чего последние выглядели, как наружу вывернутая внутренность.

Однако состарившееся, изувеченное тело было сущей мелочью по сравнению с тем, что творилось в наших душах. Вернее того, что от них осталось. Жизнь выдирала их из нас, не щадя, оставляя лишь жалкие обрывки. Хотелось, чтобы кто-то зашил эти рваные края. Пусть даже тот самый неумелый портной, в темноте, без свечей и иголок.

Но они гниют, мучая изо дня в день, а потом затихают. Покрываются каменной скорлупой, сквозь которую никак не пробиться. И вот казалось, когда ничего не может больше тронуть меня, Анна Аврора доказывает мне обратное. Негромкие девичьи речи, полные чувств, проникаю во внутрь, вскрывая гниющие нарывы:

— А что если поменять нас с Каролиной местами? Вам ведь нужна женщина из рода Бенкендорф. В моей сестре тоже течет императорская кровь. — заявляет она, полная решимость и отваги.

— Ты так хочешь быть с Витторио? — спрашиваю я.

Зачем? Вопрос глупый. Что я хочу услышать? Что она любит его? Я и так это знаю. Даже здесь Витторио обскакал меня. Он всегда был лучше. Во всем и везде.

«Витторио с утра на тренировочной площадке и не жалуется, а ты устал?!» — злился на меня отец, когда я просил у него немного передохнуть.