Юля сухо сглотнула. Да, красивый. Когда-то он вскружил ей голову, затмил разум, покорил сердце. Разве её не окружили любовью, не заботились о ней, не согревали вот этими же руками? Разве она не спала на этой груди, прислушиваясь к размеренному биению сердца? Не замирала перед ним, не ловила каждый вдох и выдох? Ловила. Замирала. Упивалась окруженной заботой. Как же давно это было. Кажется, в прошлой жизни. Куда всё и подевалось. То ли домашняя рутина всё выжгла, то ли и не любовь-то была вовсе. Сейчас сложно об этом судить после всего пережитого. Только с каждым словом, с каждым брошенным на неё убийственным взглядом ей и, правда, хотелось умереть, лишь бы не жить той жизнь, на которую ей тут намекали.

— Твои условия? — прикусила изнутри щеку, стараясь не падать духом. Не рассчитала она силы, не была подготовленной к столь подлому повороту. Чего угодно ожидала, но чтобы вот так, с полностью продуманным и лихо-закрученным подлым сюжетом — даже в мыслях не было.

— Всё предельно ясно, — ответил Глеб с противной мягкостью в голосе. Наигранной, настолько нелепой в данной ситуации, что у Юли свело челюсти. — Так как сына я не отдам, тебе придется сделать выбор между ним и Дударевым.

Обреченно прикрыв глаза, она стряхнула с ресниц предательские капли, прекрасно понимая, что сын для неё всегда был и будет на первом месте, но разве так будет лучше? На сколько их хватит? На год, два? Вдруг это «перемирие» сделает только хуже?

— Ты понимаешь, что так как прежде, уже не будет. Мы ведь уничтожим друг друга.

— Нет, Юль, не уничтожим. Ты уже это сделала. Сама. Всё перечеркнула банальной течкой. И скажи спасибо, что я не похож на отца, иначе вернулась бы ты домой, а тут… — выдержал паузу, предоставляя возможность вспомнить рассказанную им когда-то историю. Если не дурочка, то сразу поймет, чем бы могло всё закончиться. И сделал бы, ему бы это ничего не стоило. До утра от Сашки и следа бы не осталось, но… видит Бог, стало жалко сына. Не смотря на выпаливший внутренности яд, наплевав на зверское желание придушить эту изящную шею — взял и великодушно поставил перед выбором, наступил собственной гордости на глотку.

Конечно, Юля представила такой поворот. Стоило только на секунду проиграть в голове подобный вариант, как перед глазами всё поплыло. Да она бы с ума сошла без сына. Она без него не то, что есть и пить, дышать не сможет. О каком существовании порознь может идти речь?

Но они ведь люди, не зверье какое-нибудь. Это шавки подзаборные могут перегрызть друг дружке глотки, не поделив территории или самок, но им-то можно прийти к нормальному диалогу?