– А что произошло на самом деле? – спрашивает Барри.

– Это случилось ближе к концу вечера. «Миракле» готовились выйти на сцену. Остальные исполнители уже выступили. Мы спели «Бомбу Джонсона», завершая свою часть программы, как вдруг всю сцену заполонила охрана. Газеты на следующий день окрестили этот инцидент «Угрозой Бомбы Джонсона».

– Угроза взрыва была просто шуткой?

– Полиция не шутила, да и нам было не до смеха. В Питтсбурге «Майнфилд» обвинили в подстрекательстве к уличным беспорядкам. В Чикаго наша песня якобы спровоцировала угрозу подрыва театра.

– Но никакой бомбы не нашли, и в итоге оказалось, что виновником ложной тревоги был один оголтелый расист, – говорит Барри.

– Да… Вот так… один человек может нанести большой вред. Я размышляю об этом постоянно. О том, какими последствиями для других людей оборачиваются подчас вещи, которые мы делаем. Тот день я точно никогда не забуду.

– Расскажите нам о нем.

– Утром мы с Эстер поженились, а вечером выступали в «Ригал». На обоих мероприятиях Эстер была в одном платье. Черном. Теперь мне это кажется предзнаменованием, – выдавливает из себя смешок Бенни Ламент, а Барри Грей хранит молчание, ожидая, пока его гость продолжит.

– У нас не было ни цветов, ни вечеринки. Мы не отмечали наше бракосочетание шампанским или музыкой. Музыки вообще не звучало. Мы произнесли клятвы и поставили свои подписи на лежавшем перед нами документе. Нашими свидетелями и единственными гостями были Мани, Элвин и Ли Отис. Мы поженились по закону штата Иллинойс и вышли из здания суда тем же путем, что и вошли. Серьезные и мрачные. Бенд в черном. Там был фотограф. Он предложил нам сделать снимок на память. И мы с Эстер сфотографировались – держась за руки, глядя в камеру, как пара беглых преступников, фотографируемых для полицейского досье.