— Стася, выбрось эту идею из головы.

— Ты как Влад. Он тоже не в восторге.

— И правильно. Не понимаю, что это изменит?

— Многое! Мама, это изменит многое, — буквально прокричала в трубку. — Тебе не понять. Я чувствую с этой девушкой связь. Она сниться мне и… не знаю. Неужели это так плохо? Я же не прошу принять в семью! — хихикнула, представив такой поворот событий. — Просто хочу немного узнать о ней.

— Дочка-а-а, её нет в живых. Что толку, если ты узнаешь, какой она была, что любила, а что нет?

— Ты не права… Частичка её продолжает жить во мне. Это не кресло и не диван, который достался по наследству, и я, вдруг, ни с того ни с сего решила узнать о человеке, спавшем на нем до этого. Это… это совсем другое. Я хочу понять, почему она не отпускает меня.

— Ты просто слишком мнительна.

— Возможно. Но мне от этого не легче.

Не смотря на то, что сердце подошло по всем параметрам, адаптировалось и прижилось, я не забывала об иммуносупрессорах. Без них просто невозможно. Непроизвольно коснулась места, где под слоем ткани прятался тонкий, побледневший вертикальный шрам. Матвей Александрович так умело поработал над ним, что он практически не вызывал чувства дискомфорта из-за косметического дефекта. Именно с того момента я и начала увлекаться хирургическими швами. И то, что Влад воспринимал его как нечто обыденное, словно самую незначительную родинку, невероятно успокаивало. Он с таким упоением целовал его, что все предрассудки, переживания относительно внешнего вида, рушились сами собой. А вот то, что он поначалу не спрашивал о нем, немного настораживало. Лишь когда Хмурин, слегка замявшись и пряча взгляд, поведал, что Шамров знает о пересадке от него, заставило отбросить все ненужные вопросы и подозрения. Огорчало лишь то, что ни он, ни мама не поддерживали меня.

Пока родительница рассуждала о ненадобности задуманного мною, из отделения гинекологии вышла Марина. Я сразу спохватилась, подскочив с лавочки не желая пересекаться. Намеренно избегала её. Чувствовала себя мерзко, неловко, если радары фиксировали её приближение. Хотя, если подумать, это кто ещё должен сторониться.

— Ладно, мамуль, мне нужно бежать.

— Поосторожней там, — попросила она, и я быстро отключилась. Меня и так, наверное, уже заждались. С обеда в отделении накрыт стол и сейчас, под конец рабочего дня все пребывали в предпраздничном настроении: как-никак после завтра Новый Год.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Евстратьева! — послышалось сзади. Вот блин! Заметила.