— Это!.. Это за гранью!

Злосчастная газета, которую Краснов принес, накануне валялась на полу, но перед этим была поднята мною раз пять, чтобы убедиться в написанном еще и еще, и еще раз!

«Сэр Николас Джонатан Элджерон и Артемида Павловна Карамзина урожденная Спасская объявляют о своей помолвке. Поздравления принимаются по адресу…»

Я смяла уважаемое издание, едва удержалась, чтобы не порвать его в клочья и закричала от полнейшего бессилия. Но сначала, естественно, меня охватили совсем другие чувства. Я не могла поверить в написанное, читала, выплескивала эмоции и в конце концов закричала.

— Она совсем ох***?!

Пуаро в ответ на мой крик поджал уши и зашипел. Я же едва ли нашла в себе силы, чтобы умилиться столь грозному поведению несмышлёного малыша. Мысли вспыхивали одна за другой, превращались в пепел и подобно птице феникс вновь возрождались, чтобы загореться вновь.

— Привет, Кость, — поздоровалась я, набрав номер «ночного» жениха. — Я тебя не сильно отвлекаю?

— Ну раз я взял трубку, то не очень.

Замечание Краснова выбесило меня чуть меньше, чем остальное, но я сдержалась, не ответив ему в той же манере. Я злилась вовсе не на него, а на двух стариков решивших поиграть в традиции.

— Краснов, если твое предложение еще в силе, то я согласна, — проговорила я после секундного промедления. — Выйти за тебя.

В трубке повисло молчание. Оно было зловещим для меня. Бездна смотрела на меня из этой тишины, ждала и молчаливо твердила мне: «Да-да-да, детка, это и есть взрослая жизнь. Одни вечно соперничают, другие гадостят, третьи ненавидят, а четвертые портят жизнь. И, кстати говоря, кто сказал о взрослых?! Их просто нет. Нет-нет-нет!»

— Ты серьезно? — спросил Краснов с каким-то булькающим звуком.

Мне показалось, что я услышала облегчение, усмешку и спешно проглоченный мат, который точно-точно описал его чувства.

— Разве по моему тону похоже, что я шучу? — поинтересовалась я, умывшись очередной порцией холода, родившейся в моей душе.

После всего сказанного им, он не мог рассчитывать на помощь с моей стороны? Я не могла быть участливой? Жалостливой? Великодушной? Видимо нет. Но тогда зачем он рассказал всё? Чтобы выговориться?

— Хорошо, — сказал Костя, улыбаясь. — Давай обсудим все, когда я вернусь домой?

— Нет, — оборвала я, не отпуская родившейся план в моей голове. — Увидимся через час или полтора.

Этого времени мне должно хватить, чтобы привести себя в порядок, встретиться с Мариной и даже добраться до него.

— Куда ты торопишься?

Я усмехнулась, изогнув губы в пренебрежительной усмешке. Мне показалось, что на лице у меня застыла именно эта эмоция. Ну, а как иначе? Если торопился мужчина, то все было более чем оправдано, а вот если женщина, то все нужно непременно обсудить.