Я выдержала паузу, чтобы родители могли хоть как-то отреагировать на эти новости. Затаив дыхание, я глядела на них по очереди, ожидая, что кто-то заговорит. Хотелось вдохнуть, горло жутко сжимало. Но я ждала. Пока жжение в горле не стало невыносимым. И на что я надеялась, как еще мог сложиться этот разговор?

– Да что с вами такое? – наконец выдохнула я, бросив вилку рядом с тарелкой. – Я тут сообщаю вам, что ваш сын – мой брат-близнец – объявился после долгого отсутствия, ведь мы даже не знали, жив ли он. А вам больше нечего сказать, кроме «Замечательно»? Погода замечательная. Цветы замечательны. Хэйли из Paramore замечательна. А возвращение Эдриана – настоящее чудо. Вы и представить себе не можете, что он пережил за последние годы, и потом он…

– Михаэлла! – резко перебил меня отец. – Прекрати. Мы не хотим это слушать. – Он гипнотизировал меня взглядом: зубы сжаты, глаза потемнели от гнева. Не помню, чтобы раньше он так на меня смотрел. С таким разочарованием. – Как прошли экзамены? – продолжил он.

– Хочешь просто сменить тему?

Отец не произнес ни слова – он умел приказывать взглядом, молча.

Что ж, ладно.

– Завалила, – огрызнулась я в ответ. Ладно, все не совсем так. Результаты пока неизвестны, но кого я обманываю? Я почти ничего не написала на экзаменах, да и те работы, что сдала, были слишком коротки, выполнены небрежно. Ализа все не унималась: всеми силами пыталась заставить меня приложить хоть какие-то усилия, но я оказалась неспособна даже на малейшие вложения.

– Какой предмет? – Голос мамы прозвучал менее гневно, чем я ожидала. Может, мне удалось задеть хоть один ее нерв своим рассказом об Эдриане?

– Все, – расплывшись в медоточивой улыбке, ответила я.

– Ты провалилась по всем предметам? – Папа даже застыл от потрясения.

Я схватила свежеиспеченную булочку и разломила ее пополам.

– Именно.

– Как такое могло произойти? – ничего не поняв, он покачал головой.

– У меня есть несколько теорий на этот счет, – задумчиво протянула я. – Но, вероятнее всего, так произошло потому, что юриспруденция заботит меня не больше, чем вас – ваш собственный сын.

– Михаэлла! – вновь прогремел отец. Стоило бы пить каждый раз, когда он так делает: славная вышла бы игра. Вот он ошарашенно выкрикивает мое имя – хлоп! – каждый опрокидывает стопку. – Достаточно! Тебе что-то не ясно? Мы не хотим говорить об Эдриане, не хотим даже слышать о нем.

– А я не хочу ничего слышать о Джеспере, ваших друзьях и долбаной юридической фирме, – слегка повела я плечом, хотя в эту секунду уже была готова бить тарелки о стену. Но тогда Рите пришлось бы все убирать. – Мы оказались в патовой ситуации. Так что, хм, давайте и правда поговорим о Джулиане. Знаете, он работает в ЛГБТК+-центре. Круто, да? Может, и мне туда записаться волонтером? Можете представить? Я имею в виду работу в этом центре. Или вы слишком гомофобны и даже воображение включить не в состоянии?