Выражение его лица изменилось так сильно, что я не выдержала этого зрелища. Не потому, что боялась вида крови, а из-за отчаяния в его глазах. Несмотря на дождь, я заметила, что Джулиан плачет. Слезы смешивались с каплями, падавшими с древесной кроны. Тут я впервые увидела человека, которому подходят слова «Я уже пытался».

– Почему? – одно-единственное слово слетело с его губ.

– Почему? – эхом отозвалась его мать. На ее шее выступили красные пятна. На родного сына она смотрела с отвращением. – Ты нас опозорила. Вот почему. Ты – позор и разочарование нашей семьи.

На Джулиана больно было смотреть. Он как будто даже стал меньше, униженный женщиной, которая подарила ему жизнь. В отчаянии он цеплялся за мой пояс, пытаясь хотя бы так удержаться в вертикальном положении.

– Не понимаю, что мы сделали не так. Мы воспитывали тебя так, чтобы ты могла стать кем-то лучшим. Но тебе не могло прийти на ум ничего другого, кроме как сбежать из дома и сотворить с собой вот это. Да ты только посмотри на себя. Как же я рада, что моего Эдди больше нет и он не видит тебя такой. Хоть от этого ужаса он избавлен. Надеюсь, ты довольна тем, что натворила, София.

– Заткнитесь! – огрызнулась я на Линду.

– Хах! Ты, должно быть, тоже одна из них! – брезгливо фыркнула она.

– И очень горжусь этим! – бросила я, просто чтобы подразнить фурию.

Я еще сама не до конца осознала произошедшее. Джулиан раньше был Софией? Надо бы попривыкнуть к этой мысли. Разумеется, я знала, что существуют люди, которые не могут идентифицировать себя с полом, приписанным при рождении. Но мне и в голову не могло прийти, что Джулиан – один из них. Впрочем, прошлое не повлияет на мое мнение о нем.

– Давай, мы уходим, – велела я Джулиану.

– Ты серьезно? – Он вылупил на меня глаза.

– Да, или ты хочешь остаться здесь?

– Конечно, нет, – прорычал Джулиан, схватил с земли упавший зонт, и, как по команде, мы развернулись.

До меня донеслись тихие ругательства Линды, бормочущей себе под нос слова наподобие «извращенцы» и «больные». Но я даже не стала прислушиваться. Такая же гадюка, озлобленная на всех и вся, как и мои папа с мамой. Хорошо бы, чтобы все люди с куриными мозгами собрались вместе и портили жизнь только друг другу. Весь цивилизованный мир тут же вздохнет с облегчением.

Кладбище мы покидали под любопытные, а подчас и презрительные взгляды собравшихся. Чудесно, что не все выказали отвращение. На тех или иных лицах показалась улыбка, а одна молодая женщина не старше Джулиана даже помахала ему рукой.

К моему величайшему облегчению, такси показалось из-за угла, едва за нами успели закрыться тяжелые железные ворота. Машина остановилась, и я, не медля, распахнула дверь и села рядом с водителем. Джулиан скользнул на заднее сиденье.