Эмери выгнула бровь.

– Ты присоединишься или как?

Ослабив галстук, я бросил его вместе с пиджаком на пол. Снял рубашку, расстегнув каждую пуговицу. Ее губы приоткрылись при виде моих шрамов. Мне пришло в голову, что она не видела меня полностью обнаженным почти пять лет, поэтому я снял и боксеры.

Сцепил зубы, адамово яблоко дергалось вместе с движением. Она не торопясь оглядывала всю мою длину. Мой член салютовал ей каждую секунду.

Дождь застилал взгляд. Я нырнул в подогретую воду и появился перед Эмери. Ее лодыжка поднялась по моей ноге. Прочертив что-то неразборчивое, она остановилась на моем прессе. Она оттолкнулась от него, чтобы опрокинуться на спину и поплыть.

Бассейн простирался в океан, край не был заметен. Если бы я всмотрелся достаточно пристально, я бы заметил, где кончается бассейн и начинается бесконечная водная гладь. Во время дождя я видел лишь Эмери, раскинувшую руки, описывающую ленивые круги на фоне грохочущих океанских волн.

Так, мать его, дико, что я понять не мог, как Вирджинии пришла в голову мысль приручить ее.

Она вздрогнула, когда я поплыл рядом. Кончики моих пальцев задевали край ее футболки. Ее рука обвилась вокруг моей шеи, она прильнула ко мне.

– Тигр?

– Да?

– Чего ты хочешь на свой день рождения?

– Тебя.

Без промедления.

Только чистое желание.

Я определенно катился в ад, потому что, глядя на нее под дождем, с решимостью на ее лице, я не мог сказать нет.

Она скользнула губами по моей шее, не целуя меня. Пробуя. Вдыхая. Поглощая. Я задрал ее футболку, припав к соскам.

Мои пальцы захватили ее волосы.

Я поднялся губами к изгибу ее уха и лизнул кожу.

– О чем ты просишь меня?

Что пожирает тебя, Эмери Уинтроп?