Когда он скользнул ладонью по ее чистой, персиково-бледной спине и снова обхватил ее великолепный зад, Хэвенли прикрыла грудь руками.

Нахмурившись, он прижал ее руки к бокам.

— Почему ты пытаешься спрятаться?

— Я нервничаю.

— Из-за чего?

— Я голая.

— Так, как я хотел тебя увидеть.

Хэвенли слегка фыркнула:

— Что, если тебе не понравится то, что ты увидишь?

— Невозможно. Я уже проявляю больше самообладания, чем ты можешь себе представить, чтобы не проглотить тебя. А теперь повернись, чтобы я мог тебя видеть, малышка. Я хочу посмотреть, как ты играешь со своей киской для меня. Я не прикоснусь к тебе без твоего разрешения. Если в любой момент ты захочешь покончить с этим, всё, что тебе нужно сделать, это сказать "стоп".

Напрягшись всем телом, она кивнула. Затем она сделала прерывистый, успокаивающий вдох и медленно повернулась.

Сквозь окна струился солнечный свет, целуя ее повсюду и заставляя ее светиться золотом. Бек почувствовал, как у него отвисла челюсть. Он чуть не лишился дара речи.

— Черт возьми, ты прекрасна.

Грациозный наклон ее плеч уступил место нежным ключицам, затем спустился к пышным, круглым грудям, которые, казалось, бросали вызов гравитации, увенчанные самыми красивыми розовыми сосками, которые он когда-либо видел. Бек не был любителем сисек, но для Хэвенли он бы сделал исключение. Ее торс изгибался в нежной ложбинке тонкой талии, за которой следовали округлые женственные бедра. Между стройными бедрами ее киска застенчиво пряталась за слоем светлого пушка. Черт, даже ее ноги были миниатюрными.

Она была фантазией, которую он никогда не понимал, не подозревал, что в реальности она существует в одном идеальном экземпляре.

Робкая улыбка тронула ее губы:

— Ты очень добр.

— Я говорю честно, — он потянулся к ее груди, но потом вспомнил о своем обещании: — Ты позволишь мне?

Хэвенли отрывисто кивнула ему.

Ее соски затвердели под воздействием кондиционера, но они напряглись еще больше в тот момент, когда он обхватил ее грудь рукой. Затем он проделал то же самое с другой, проведя большими пальцами по твердым кончикам, очарованный тем, как она ахнула, ее колени подогнулись, а по всему телу разлился румянец.