Она вышла из кабинки, подошла к зеркалу и посмотрела себе в лицо. Оно тоже было возмутительно обыкновенным и ничем не выражало внутреннего омертвения. Инга включила воду, но не прикоснулась к ней, а просто наблюдала, как из крана вырывается белая от сильного напора струя.

Дверь туалета распахнулась, и вошла Мирошина. Увидев Ингу, она застыла на пороге и уставилась на нее, явно растерявшись.

После встречи в кабинете Кантемирова они впервые оказались наедине. Взаимное отчуждение, которое они обе испытывали, было не так заметно в компании коллег, рассеивалось по комнате, но теперь вдруг сгустилось до предела и обрело почти физическую тяжесть.

Инга медленно повернулась к Мирошиной. Вода продолжала с шипением бить в раковину.

– Зачем ты это сделала? – спросила Инга и сама удивилась, услышав свой голос. На нее продолжали давить две одинаковые силы, одна из которых требовала добиться ответа, а вторая наоборот – отвернуться, не высовываться, исчезнуть. Она не ожидала, что под этим нажимом сможет выдавить хоть слово.

Мирошина пару секунд колебалась, видимо решая, уйти ей или остаться. Скрестив руки на груди, она свысока посмотрела на Ингу – почему-то это выражение придало ей сходство с болонкой – и сказала:

– Я ничего не сделала.

– Ты врешь. Я знаю, Илья подговорил тебя, чтобы ты меня подставила. Зачем ты согласилась?

– Ой, Инга… – поморщилась Мирошина. – Ну что ты докопалась. Все же нормально закончилось. Никого не уволили, все работают, как раньше.

– Ты понимаешь, чем все это обернулось для меня? – прошелестела Инга. Ей казалось, что говорит не она, а кто-то другой заставляет ее шевелить губами, но с каждым словом ее голос звучал все тише и тише.

– Ну, знаешь ли. – Мирошина подошла к раковинам, но не включила воду, а, наоборот, выключила ее у Инги. Наступила гулкая тишина. Мирошина тут же отошла. – Ты сама виновата. Раньше надо было думать. Еще раз тебе говорю: все нормально закончилось. Особенно учитывая, каких дел ты наворотила. Я слышала, тебе даже зарплату не понизили. Вообще не понимаю, на что ты жалуешься.

– Зачем ты это сделала? – повторила Инга. – Он пообещал тебе что-то?

Мирошина вздохнула:

– Никто мне ничего не обещал. Я просто хотела, чтобы все нормально закончилось. И все закончилось. Так что хватит сопли размазывать. Радуйся, что пронесло.

Больше не глядя на Ингу, она направилась к кабинке и с силой захлопнула за собой дверь.

Оставшийся день был похож на пунктирную линию: череда долгих пустот, когда Инга ничего толком не осознавала и ни о чем не думала, и мгновений резкой ослепительной ясности. Эти моменты случались каждый раз, когда она заходила на ютуб и смотрела на счетчик просмотров. Ингу постоянно тянуло его проверять. Цифры росли и росли – двести тысяч просмотров, триста, триста пятьдесят. Под вечер это даже стало ее развлекать, словно игра, никак с ней не связанная. Инга вела сама с собой соревнование, загадывая число и сравнивая его со счетчиком.