Дни постепенно превратились в набор одинаковых мыслительных циклов, до того коротких, что, прокручивая их в голове по сто раз, Инга к вечеру уставала до изнеможения. Уйти с работы или остаться. Любое решение уже принесло бы облегчение просто потому, что остановило бы заевшую пластинку в ее голове, но когда Инга почти убеждалась в верности одного из вариантов, второй тут же казался ей то более легким, то более правильным, и пластинка запускалась по кругу.

Выходные Инга провела дома, то принимаясь плакать от одиночества, то боясь выйти на улицу, чтобы не встречаться с людьми, а вечером в воскресенье поняла, что так и не озаботилась причиной не ехать на тимбилдинг.

На следующее утро Инга вышла из дома с безнадежностью осужденного на казнь, добралась до офиса и смиренно села в арендованный автобус.

Дорога туда напомнила Инге поездку на школьную экскурсию с той существенной разницей, что она, всегда самая популярная девочка в классе, сейчас впервые в жизни очутилась на дне социальной иерархии. Инга заняла место у окна в середине автобуса, а дальше с немым изумлением наблюдала, как люди, едва скользнув по ней взглядом, слегка ускоряют шаг и садятся к кому-то другому. Автобус был полупустым, и в конце концов кресло возле нее так и осталось свободным. Инга отвернулась к окну, пытаясь скрыть в очередной раз набежавшие слезы. Ей даже не столько было обидно, что никто не сел рядом, сколько ужасала перспектива провести со всеми этими омерзительными бессердечными людьми целых два дня.

Из хвоста автобуса до Инги то и дело доносились взрывы хохота. Там, как это всегда и бывает, собрались главные нарушители спокойствия. Девушка на кресле впереди читала. Инга вставила наушники и смотрела на стену деревьев за окном, отделенную от дороги черно-белым ограждением. Никого из своего отдела она в автобусе не видела, но автобусов было несколько, так что остальные наверняка договорились заранее и сели в другой – только Ингу, конечно, не стали предупреждать.

Пансионат оказался группой деревянных домиков, рассыпанных по лесу. Сначала все направились в один. Отстояв там огромную очередь, каждый получил ключ от номера. Инга с трудом отыскала свой домик – они все были одинаковые, дорожки причудливо петляли вокруг. Обстановка в комнате была спартанская – две узкие кровати, стол и стул, деревянный шкаф, у которого оказалась сломана одна дверца, ванная чистая, но не новая. Окна выходили на лес. Впрочем, тут везде был лес. Чуть в стороне виднелась небольшая беседка.

Ее соседки пока не было, и Инга уже с надеждой подумала, что, может быть, ее и тут оставят в одиночестве. Однако не успела она разложить вещи, как дверь открылась и на пороге показалась женщина лет сорока. Лицо ее было знакомым, но Инга не помнила, в каком отделе она работает и как ее зовут.