– Ну… У меня проблемы на работе.

Анна хранила молчание, продолжая на нее глядеть. Она не пыталась помочь. Инга вздохнула еще тяжелее.

– Там произошел скандал. Из-за него у меня осложнились отношения с коллегами.

– Ваша проблема с этим связана – с отношениями с коллегами?

Инга удивилась, что Анна не спрашивает, какой скандал.

– Моя проблема скорее в том, как на меня это влияет.

– А как на вас это влияет?

– Я стала плохо спать. Думаю, это связано. Не могу заснуть и все время думаю. Я почти ни с кем не общаюсь. Мне одновременно и хочется, и нет. В итоге провожу время дома, но тоже толком ничего не делаю, только опять же все время думаю. Мысли ходят по кругу, и я от них уже устала. Я вообще как будто от себя устала, но никуда не могу деться, я ведь все время ношу себя с собой. Можно устать от себя?

– Можно устать от чего угодно, но судя по тому, что вы говорите, вы устали не от себя, а от повторяющихся мыслей. О чем вы думаете?

– О том, как можно было бы все изменить.

– И как-то можно?

– Нет. Я пытаюсь представить, как мне надо было повести себя в прошлом, чтобы ничего этого не случилось. В какой момент все пошло не так.

Анна записала что-то в блокноте. У нее и правда был блокнот. Инге стало одновременно приятно (вот как ее внимательно слушают) и тревожно (может быть, она по-настоящему больна?).

– Вы говорите, что почти ни с кем не общаетесь, – продолжила Анна. Подняв глаза от блокнота, она опять уставилась на Ингу. У нее был не то чтобы тяжелый взгляд – обычно под этим подразумевают недружелюбие, которого Анна была лишена, как и всех прочих эмоций, – но какой-то цепкий. Когда она наводила его на Ингу, та терялась, как будто ее неожиданно застали врасплох. – У вас обычно большой круг общения?

– Да не очень. У меня есть близкий друг. Несколько знакомых, с которыми я нечасто вижусь. Парень… был. Мы с ним расстались. Мать.

– Какие у вас отношения с матерью?

«Ну начинается», – подумала Инга.

– У меня с ней нормальные отношения, – сухо ответила она. – Мы не лучшие подружки, но вполне понимаем друг друга. Наше понимание заключается в том, что мы стараемся не лезть друг к другу в жизнь.

Анна опять принялась что-то быстро строчить в блокноте.

Инга решила, что ей нужно сходить к психологу, чуть больше недели назад. Это был ее белый флаг, знамя окончательной капитуляции. Как она и говорила когда-то Мирошиной, она не отрицала саму идею – бывают же у людей настоящие травмы: катастрофы, смерть близких, чудовищные разводы. Депрессия опять же бывает. Инга не была дремучим скептиком. Она вполне допускала существование депрессии как болезни, подтвержденной врачами, но верила в нее примерно так же, как верила в существование атомов: удостовериться не может, но в учебниках врать не станут.